Хозяйка дома у озера. Энди Тейл

посмотрела на кромку подступающего леса. Она очень надеялась, что это не новорожденный лосенок представился, и не беличье семейство, что нашло приют в большом дубе. С чего этот Матвей вообще взял, что в лесу кто-то умер?

      – То есть, ты не вернешься? – Алла отступила на шаг. – Ты оставляешь меня одну расхлебывать всю эту кашу? – Матвей ничего не ответил. – Да пошел ты, понял, придурок!? – Она с возмущением стащила с пальца кольцо и швырнула в мужчину. Золотой ободок ударился в грудь, упал на пол и закатился под обувной комод. – Надеюсь, ты допьешься до зеленых чертей и подохнешь. Туда тебе и дорога! – Продолжая кричать, она почти выбежала на улицу, но на пороге обернулась. Наверное, надеясь, что Матвей все-таки последует за ней. И желательно на коленях. И желательно держа в руках то самое брошенное кольцо, умоляя блондинку принять его обратно.

      И он ее не разочаровал. Сделал один неуверенный шаг, потом второй, во взгляде появилось что-то похожее на сожаление… Но Насте все это надоело. Нужно было срочно выяснить жив ли лосенок. Поэтому когда блондинка подняла руку, снова выставив свой палец с ярко-алым ногтем, Настя просто захлопнула дверь, как обычно, совершенно не прикасаясь к оной. Хозяйке дома нет нужды махать руками. Ее эти стены слушались и так.

      С той стороны двери раздался полный боли крик:

      – Ты мне ноготь сломал!

      Мужчина, сперва смотревший на дверь с удивлением, развернулся, прижался к дубовой створке спиной, а потом съехал вниз, сев на пол. И почему-то глядя на него, на его грустно опущенную голову, Настя моментально забыла о лосенке. Захотелось сесть рядом, провести рукой по волосам мужчины.

      – Урод! – выкрикнула на прощание блондинка, а потом раздался хруст гравия. Алла, выступив на бис, быстро удалялась.

      И никакой он не урод. Настя внимательно посмотрела на мужчину. Да в очках, но эта непривычная массивная оправа ему даже шла. Темные слегка волнистые волосы, щетина, наверняка колючая и щекочущая кожу, усталые серые глаза, прямой нос и эта усталая складка у губ, которую так и хотелось стереть.

      Что она могла бы ему сказать? Что нужно радоваться? Ведь с такими бедрами девчонка смогла бы родить ему от силы трех… Ой, ну ладно, пятерых детей. На седьмом бы точно померла.

      Настя, конечно, и сама была далека от идеала, от той же Гульки, бывшей если не первой красавицей уезда, то второй точно. Она родила кучеру Ваньке девятерых детей. Но Настя, тьфу-тьфу, никогда не походила на святые мощи, что выбежали из ее дома. От таких только по актрискам и ходить.

      Она многое могла бы ему сказать, но не стала. Стекло в холле как раз недавно вставили, не хватало только, чтобы еще и этот выпрыгнул.

      Через минуту Матвей шумно вздохнул, рывком поднялся и вернулся в гостиную. Почти сразу до Насти донесся звон бокалов. Значит, все идет «в штатном порядке».

      Девушка наклонилась и поманила пальцем что-то лежащее под комодом, как подманивает пальцем кухарка провинившегося поваренка, собираясь надрать ему уши. Тихо хрупнуло, и на свет выкатилось колечко.

      – Что упало,