Здравствуй, Ленин!. И. О. Родин

Нет, только не это! Я не вынесу такой утраты! Ты не знаешь, что ты для меня значишь! Я без тебя пропаду! Любовь моя, моя отрада, моя африканская ночь! – Карнаухов упал на колени. – Нет, я не могу отпустить тебя, я никогда себе этого не прощу! Как я буду жить?

      – Прекрати паясничать, Карнаухов!

      – О, жестокосердая, как можешь отвергать ты падшего, не подать руки страждущему?

      Обнимает жену за бедра, пытается повалить на пол.

      – Одну, всего одну ночь любви изгою… Ну, побудь сегодня Инессой Арманд, что тебе жалко что ли?

      Жена вырывается.

      – Все, Карнаухов! Нам нет места под одной крышей.

      – Ну и черт с тобой! Уходи! Иди туда, откуда пришла! В тину пошлости и болото низменного бытия! Оставь меня, недостойная!

      – Э, нет, Карнаухов. Это ты уйдешь. И прямо сейчас. Может ты забыл, но это моя квартира. Вещи твои я уже собрала! В коридоре стоят. Предупреждаю сразу: не уйдешь – вызову полицию.

      Карнаухов, хлопнув дверью, с большим чемоданом на колесах, из которого торчали какие-то вещи, стал спускаться по лестнице.

      – Я ухожу! Я не требую пощады! Я буду скитаться по свету, как Лир! О, неблагодарный мир! Ты еще вспомнишь обо мне!

      9

      Карнаухов шел вдоль набережной. Внезапно он увидел отблеск костра у кромки воды. Заглянув за парапет, он понял, что это греются бомжи.

      – О, господа клошары! – воскликнул он. – Узнаете, кто я? Точно, я – первый признак белой горячки! Сам Ильич. Встал из мавзолея, чтобы лично поздороваться с вами. Надоело лежать, хочется выпить в хорошей компании.

      Спустившись вниз, продолжил:

      – Давайте выпьем, господа клошары! Я угощаю! Вот, у меня тут был где-то коньячок… И вообще – считайте, что с сегодняшнего дня в вашем полку прибыло!

      Открыв чемодан, достал бутылку коньяку.

      – Вот. Прямо как в пьесе Горького «На дне». «Мой органон отравлен алкоголем»! Ну, кто первый?

      Карнаухов протянул бутылку и только тут заметил, что «клошары» как-то нехорошо переглядываются и начинают окружать со всех сторон нежданного гостя.

      – Ты смотри, пальто хорошее, – прохрипел один.

      – И денежки в карманах наверняка имеются, – отозвался второй.

      Третий взялся за ручку чемодана.

      – Эй, ты! – возмущенно воскликнул Карнаухов. – А ну пусти!

      – Лучше отдай по-хорошему, – просипел «клошар».

      – Ах вы, твари! Горьковские типажи гребаные! На, получай! – и Карнаухов обрушил бутылку на голову бомжа, держащего ручку чемодана. Второй получил в глаз кулаком, третий ногой в живот…

      Карнаухов мчался по набережной, волоча за собой подпрыгивающий чемодан. Обитатели «дна» со злобными криками бежали следом. К счастью, этого делать быстро они не могли: сказывался не совсем здоровый образ жизни. Однако чемодан сильно тормозил Карнаухова, а бросить его ему было жалко. Видя, что преследователи не отстают, а напротив – приближаются, Карнаухов метнулся во дворы. Несколько раз свернул, увидел выселенный дом, вбежал в подъезд, поднялся по лестнице, распахнул дверь в какую-то квартиру и шагнул во мрак…

      10

      – А,