Народная история России. Том II. Устои советской диктатуры. Денис Станиславович Проданов

годы „военного коммунизма“ государственное экспериментирование на хлебе превратилось в сомнительное и рискованное предприятие. Продовольственные органы в РСФСР стали настойчиво вмешиваться в работу пекарен. Они отменяли общепринятые стандарты выпечки.

      В Москве в Комитет продовольствия был внесён декрет особого „кровяного и мясного хлеба“. 27 сентября 1918 года в газете „Вооруженный народ“ по этому поводу была напечатана заметка. В ней утверждалось, что получаемый припек благодаря особому воздействию крови на муку достигал 90 % и был гораздо выше обычного.[576]

      Автор заметки „Кровяной хлеб“ нахваливал новый продукт на все лады. Он утверждал, что 10 фунтов по сытости были равны 18 фунтам обычного хлеба, а по вкусу и запаху тот давал впечатление заварного: „Единственный пока недостаток такого хлеба – это способность к скорой порче, но этот недостаток при теперешнем скором потреблении вообще всех съестных продуктов – не существен.“[577]

      Кровь какого животного использовалась в выпечке кровяного хлеба, – не объяснялось. Нередко в подобных случаях кровь различных животных смешивали. Связь между продовольственным экспериментированием и желудочными отравлениями у населения в советской прессе замалчивалась. Даже несмотря на случаи летальных исходов в результате отравлений, государственное экспериментирование на продуктовых товарах продолжалось как ни в чём ни бывало.

      Выпуск просроченных и прогнивших продуктов на руки также вёл к заметному росту желудочных отравлений. Порченная рыба рутинно пускалась на обработку и получала вторую жизнь. После этого рыбу отправляли в пункты снабжения. И лишь совершенно протухшую рыбу продорганы уничтожали.[578]

      К примеру, в декабре 1918 года „Известия Петрокомпрода“ оправдывали выпуск более ста тысяч пудов солёной рыбы, пущенной в обращение. Орган Петроградского комиссариата по продовольствию признавал, что рыба эта после переработки имела специфический запах, но якобы ничуть не являлась недоброкачественной. По словам печатного органа, обработка производилась под руководством специалиста-врача, и рыба выпускалась лишь подле осмотра Межведомственной Комиссии.[579]

      Отсутствие приправ не давало возможности перебить гнилого запаха рыбы в полной мере. Но автор аргументировал, что на тот момент было бы преступлением не использовать таких продуктов: „Дело в том, что в рыбе портятся, главным образом, жир и внутренности, что и даёт означенный запах. Само же мясо рыбы порче не подвергается и совершенно безвредно, если оно не разложилось.“[580]

      Далее „Известия Петрокомпрода“ на полном серьёзе объясняли читателям, как вымочить попахивающию рыбу в тёплой воде, тщательно удалить протухший жир и внутренности, а затем сварить. Не рекомендовала газета и беспокоиться наличием личинки „прыгуна“ (личинки сырной мухи). Личинка, превратившись в червячка, при передвижении могла прыгать, отчего и получила своё название. Наличие „прыгуна“, по версии печатного

576

Вооруженный народ. 27 сентября 1918 г. № 62. стр. 3

577

Вооруженный народ. 27 сентября 1918 г. № 62. стр. 3

578

Дневник Петрокомпрода: Орган Петроградского комиссариата по продовольствию. 14 января 1919, № 8. стр. 3

579

Известия Петрокомпрода: Орган Петроградского комиссариата по продовольствию. 29 декабря 1918, № 4. стр. 4

580

Известия Петрокомпрода: Орган Петроградского комиссариата по продовольствию. 29 декабря 1918, № 4. стр. 4