Дом на Сурско-Набережной. Николай Шмагин

грянули:

      – Взвейтесь кострами, синие ночи,

      Мы пионеры, дети рабочих…

      Мария Михайловна сегодня не выглядит строгой и недоступной. Она разговаривает с родителями, и ласково смотрит на подошедшего после выступления Ваньку, обращаясь к его маме:

      – Знаете, Антонина Ивановна, Ваня способный ученик. Ему бы дисциплины побольше, и усидчивости, вполне может стать отличником.

      Мать тает от таких слов педагога, она вся внимание.

      – Вполне может, – продолжает Мария Михайловна, – а вообще озорник. Выступал хорошо, порадовал и нас и свою маму.

      Ванька смотрел на празднично украшенную ёлку, и в пол-уха слушал разговор учительницы с матерью. Вокруг ёлки водили хоровод первоклашки и второклашки, было многолюдно и необыкновенно хорошо.

      Ванька улыбался своим одноклассникам, их родителям, вообще всем присутствующим в школе на празднике, он готов был обнять их всех, если бы мог, он был просто счастлив.

      Вот из школы стали выходить родители с детьми, даже тётя Дуся показалась во дворе и удовлетворённо оглядела расчищенную заранее от снега дорожку, ведущую от дверей школы до ворот на улицу.

      По этой дорожке шёл и Ванька с матерью, держа в руке новогодний подарок…

      Шестая глава

      И снова «Весенние радости»

      Отец ловко набивал красками, разведёнными в банках, большой трафарет, лежавший сверху на старом одеяле, прямо на полу, дядя Юра придерживал за концы, сидя на корточках.

      Вот они осторожно сняли трафарет, и взорам присутствующих предстал новоиспечённый ковёр: три оленя в лесу у родника.

      Дядя Митя одобрительно покивал и снова принялся ретушировать старые фотографии, подрисовывая утраченные места. Облокотившись на стол, Ванька наблюдал за ним, поглядывая в окна – там была весна, солнце. Он был наказан матерью за неуспеваемость.

      – За что двойку-то получил? – сочувственно поинтересовался дядя.

      – За арифметику, не люблю я её, – пробурчал кислый Ванька.

      – А кто её любит? Мы тоже вот не особенно, зато рисовать умеем, все художники, – засмеялись дядья вместе с отцом, и Ванька улыбнулся.

      Бабушка погладила его по голове, словно маленького, и одарила конфетой.

      – Ладно, мать не скоро ещё с работы придёт, – выпрямился отец, хрипло прокашливаясь, – беги на улицу, пока её нет, гуляй.

      Ванька вскочил и бросился одеваться; скорее на улицу…

      Мальчишек на улице не было, и только речные чайки кружились над помойкой посреди дороги, куда все жильцы сваливали хозяйственные отходы.

      Вот со двора вышел сосед-дурачок, проживавший на первом этаже с престарелой матерью; подозрительно поглядев на Ваньку, он вылил помои из ведра, вспугнув чаек и, запахнув телогрейку на босо тело, почесал обратно домой, бормоча сердито под нос разные ругательства.

      Ванька посидел на скамейке у дома, греясь на солнце от нечего делать, показал язык и скорчил рожи двум соседским девчонкам, из дома напротив, что же дальше?

      Подбежал к колонке и попил воды