Дом на Сурско-Набережной. Николай Шмагин

с Генкой отчаянно оборонялись от наступающих врагов, забрасывающих их снежками и комьями льда, лезущих со всех сторон на стены крепости, но защитники не сдавались.

      Младший брат Генки, Вовка, взобрался, было, на бруствер с тыла, но Ванька безжалостно сбросил его и Вовка обиженно заревел…

      Наконец наступил мир, и мальчишки сгрудились вокруг Генки Черняка; он вытащил из-за пазухи настоящий деревянный поджиг и показывал его восторженным приятелям.

      – Вот это пистоль, откуда взял? – завистливо разглядывал поделку коренастый пацан. – Мне бы такой.

      – У взрослых ребят на отцовскую финку выменял, – доверил тайну друзьям Генка, оглядываясь на брательника: – Смотри у меня, если проболтаешься.

      Ванька тоже посмотрел и пренебрежительно махнул рукой:

      – Это што. У моего друга Васьки – настоящий «ТТ», отцовский. Мы из него стреляли. Как жахнем, а пуля чуть Паньке в лоб не попала. Он нагнулся, она в дерево и угодила.

      – Кончай травить, от пули не нагнёшься, – заржали мальчишки во главе с Генкой. – Мы сами сейчас жахнем. Посмотрим, какой ты храбрец.

      Достав из карманов спички, вояки расположились на крыльце дома, и подготовка к стрельбе началась…

      Ванька сидел на стуле у окна и старательно вышивал зайца, стоящего возле лубяного домика, злая лиса была уже готова. Она притаилась возле ёлки.

      Вышивальщик настолько увлёкся своей работой, что никого не замечал вокруг себя, корпея с иголкой и нитками над холстиной.

      Мать строчила рядом на настольной швейной машинке, заканчивая работу над Ванькиным новогодним костюмом. Вошла соседка тётя Наташа.

      – Тоня, ты скоро закончишь? А то у меня заказ горит.

      – Минут через 15 занесу машинку, спасибо, тётя Наташа. Славный костюмчик получается. Ванечка наш самым нарядным зайцем на новогоднем утреннике будет, посмотрите сами.

      Мать встряхнула костюмом, и они стали любоваться им. Проснулся от шума дядя Митя и тоже стал критически разглядывать костюм, хитро щурясь.

      – Не хочу я быть зайцем, – воспротивился вдруг Ванька, – уж лучше быть волком, как дядя Митя говорит. Волка все боятся.

      Мать с тётей Наташей переглянулись, а дядя Митя согласно кивнул:

      – Правильно, племянник, рассуждаешь. Одобрямс.

      Из маленькой комнаты показалась бабушка, за ней выглянул дядя Юра, отдыхавшие до того после обеда. Вошёл отец и, шумно раздевшись, опустился на диван возле старшего брата, отдуваясь.

      Соседка ушла, провожаемая до дверей бабушкой.

      – Ну что насчёт работы? – спросил дядя Митя, дождавшись её ухода.

      – А ну их на хрен, предложили слесарем на завод, за гроши. Я в Фонде художником тысячи получал, а тут, с моими-то руками, – жаловался отец родне.

      Бабушка с дядей Юрой сочувственно кивали, дядя Митя скептически хмыкал и тряс головой от возмущения, мать с Ванькой хранили молчание, продолжая свою работу.

      – Ничего, Коленька, приляг, отдохни, ещё наработаешься, – захлопотала бабушка над любимым сыном. Мать недовольно посмотрела на неё.

      – Прорвёмся,