Грехи отцов. Анна Христолюбова

вдвоём они приподняли тяжёлое неподатливое тело, разрезали камзол, рубаху и, как смогли, перетянули рану полосами разорванной Филипповой сорочки. Раненый дёрнулся, застонал и приоткрыл затянутые мутной пеленой глаза.

      – Что с вами стряслось, сударь? – Филипп склонился к его лицу, ловя ускользающий взгляд.

      – Я должен вернуться… – прошелестел тот. Кажется, Филиппа он не видел. – До тапты… – И дальше уж вовсе невразумительное, должно быть, в бреду. – Fleur de chardon… Où est-elle12?

      На этом силы незнакомца иссякли – глаза закрылись, и он вновь провалился в беспамятство.

      Филипп растерянно взглянул на слугу:

      – Что с ним делать-то? Надо же как-то довезти его хоть до батюшкиного дома.

      Он окинул взглядом коней, что мирно щипали едва проклюнувшуюся траву, покачал головой – нет, на лошадь не усадить, даже пытаться не стоит… Не кулём же поперёк седла его громоздить, этак точно живым не довезёшь…

      Филипп вздохнул.

      – Эх, кабы не колесо… Ну хоть телегу надо… Ты же здесь всё знаешь. Давай, поезжай за подмогой.

      Данила вскинулся:

      – Да как же я вас одного в лесу-то брошу?!

      – Ну, стало быть, я поеду. Рассказывай, как до ближайшей деревни добраться.

      Дядька всполошился окончательно, даже руками заплескал:

      – Куда вы, сокол мой? А ну как и на вас лиходейцы наскочут? Не пущу!

      Филипп рассердился:

      – Данила! Не дури! Мы время теряем! Пока ты рядишься, он душу Богу вернёт! Решай, кто едет.

      Данила заметался, круглое бородатое лицо вытянулось и сделалось жалобным. Но выхода никакого не было. Наконец, решив, должно быть, что ехать менее опасно, чем оставаться на поляне, где за каждым кустом могут таиться неведомые душегубцы, дядька начал объяснять, как добраться до ближайшей деревни.

      Филипп вскочил в седло и мельком улыбнулся быстро перекрестившему его Даниле.

      – Не тревожься, я смогу отпор дать, если что. – Он похлопал по седельной сумке с пистолетом.

      Данила покачал головой с явным сомнением.

      – Ну да… Этот, небось, тоже так полагал, а теперь лежит тут, не то живой, не то мёртвый…

      Не вступая в очередной виток препирательств, Филипп дал коню шенкеля.

***

      Как только свернули с Нарвского тракта, началось сущее мучение. Граф Сиверс и барон Корф уже не первый год вели тяжбу, решая, кому из них надлежит обихаживать проезжий тракт, проходивший как раз по границе их земель. Оттого на дороге не было не то что песка, а даже и фашины13 все ушли в разбухшую от распутицы землю.

      Трясло экипаж немилосердно. И Лиза уже через четверть часа почувствовала дурноту – её всегда укачивало в пути.

      Элен и Соню такая езда ничуть не утомляла. Обе были довольны и румяны, а каждый новый толчок, от которого они валились друг на друга, вызывал у них лишь взрыв весёлого смеха.

      Едва карета выехала из ворот монастыря, где Лиза с сестрой

12

Цветок чертополоха… Где он? (фр.)

13

Связка прутьев, перевязанная веревкой или проволокой. Применялась в дорожном строительстве.