Змея подколодная. рыцарская повесть и сказки. Галина Батуро

уверенности, а речь – достоинства. «Ничего, молодец, – думал герцог, – неплохо держится. Только, куда его? Ворота охранять? Не годится. Все-таки, сын маркграфа, пусть и младший. Земли лишней нет. Чего я смогу ему обещать? Он молодой, пусть едет с язычниками воевать. Гляди, отвоюет себе баронство, а нет – значит судьба его такая». Несмотря на свое решение, герцог продолжал задавать вопросы. Джеральд отвечал, но по тону чувствовал, что и здесь ничего не выйдет. Герцог размышлял, разглядывая рыцаря. Вежливо выставить его не составляло труда, но что в том интересного? Герцогу хотелось развлечений, а их так мало оставалось для его слабого тела. Когда-то он сам выходил на ристалище, и от мощного удара его копья лопались ремни на щитах, а сейчас.… Осталось на других смотреть.

      – Не соблаговолите ли вы, сударь, показать ваше искусство владения оружием в поединке с любым из присутствующих здесь рыцарей? – сделал герцог хитрый заход. Откажется – вон его, а согласится, – будет развлечение.

      Джеральд окинул быстрым оценивающим взглядом свиту герцога. Неслабые мужи, а он зимой больше думал о куске хлеба, чем о мече, и все же…. В Хэрворде были мужи и покрепче. Даже Хигелак, внук Сигурда, отмечал Джеральда, а он был первый рыцарь в марке. Взять бы сейчас Глитнир! Сердце гулко забилось в груди, перегоняя застоявшуюся кровь.

      – В пешем или конном бою, Ваша Светлость? – спросил он, а глаза светились от предвкушения боя, а голос помимо воли взлетел вверх. Вот оно – истинное счастье: встретиться в поединке со славным мужем. Тогда чувствуешь всю прелесть жизни, тогда – живешь, а не прозябаешь.

      Герцог вспомнил, что на дворе – пронизывающий весенний ветер, хрусткий талый снег, от которого так и веет холодом, и сделал выбор.

      – В пешем бою. Вот, с мессером Вольфгангом.

      Герцог хотел быть справедливым. Вольфганг был не намного старше Джеральда, так что никто не скажет, что противники были не равны.

      Джеральд внимательно посмотрел на поднявшегося рыцаря. Он был ниже его, но столь же широк в плечах. Недюжинная сила сквозила в толстой шее, сильных руках, развороте плечей. Вольфгангу стало не по себе под этим пристальным оценивающим взглядом. «Так смотрит волк на овцу перед тем, как вцепиться ей в горло», – мелькнула у него мысль.

      – Достойный муж, – наконец проговорил Джеральд, и рыцари вместе с герцогом обомлели, не зная смеяться ли им над этим замечанием как над веселой шуткой, или возмущаться, как над оскорблением. Достойный для кого? Для этого бродяги? Джеральд встал со скамьи.

      – Разрешите мне, Ваша Светлость, удалиться, дабы одеться, как пристало для боя.

      – Проводите, – распорядился герцог.

      Джеральд снова вошел в залу, звеня кольчугой. Он сразу отметил, что в броне не один Вольфганг, а еще двое. Это что же, с тремя предлагается биться? Но Джеральд никогда не шел на попятный. С тремя, так с тремя. В конце концов, учебный