Тайна Тюдоров. К. У. Гортнер

сомкнулись на моем рукаве. Она оттащила меня в сторону и, не утруждая себя вводными фразами, спросила:

      – Где, скажи на милость, сейчас Роберт?

      У меня пересохло в горле.

      – Я думал, лорд Роберт…

      Бесполезно. Я едва мог говорить с ней, не то что лгать, глядя в глаза, и так было всегда. Я часто задумывался, почему герцогиня приняла участие в найденыше, ведь было очевидно, что она терпеть меня не может. Потупив взор, я приготовился принять постыдный конец моей быстротечной службы при дворе. Такие нарушения этикета не прощаются. Если повезет, я до конца дней своих буду скрести ее псарню.

      Но прежде чем она снова заговорила, раздался пронзительный визгливый голос:

      – Что за шум у вас здесь?

      Об пол дважды ударила трость, набалдашник которой сжимала толстая рука с кольцами.

      – Говорите немедленно!

      Я отскочил. Леди Дадли застыла, затем ее губы искривились в знакомой улыбке. Она обернулась ко мне:

      – Ну что ж, пойдем. Похоже, ее светлость герцогиня Саффолк желает видеть тебя.

      Глава 7

      Я шел за ней, и комок стоял у меня в горле. Когда мы приблизились, расположившаяся у камина Елизавета посмотрела на меня, но в ее взгляде не было и тени узнавания.

      – Встань на колени! – прошипела мне в ухо леди Дадли. – Герцогиня Саффолк – дама королевской крови, дочь младшей сестры нашего короля Генриха Восьмого. Ты обязан выказать ей должное почтение.

      Я повиновался. На массивных коленях свернулся спаниель в красном кожаном ошейнике с драгоценными камнями. Пес негромко поскуливал. Медленно подняв взгляд, я увидел богато украшенный корсет и юбки размером с паруса. На груде подушек уютно устроилось чудовище.

      – Ее светлость Фрэнсис Брэндон, герцогиня Саффолк, – пропела леди Дадли. – Ваша светлость, позвольте представить вам оруженосца Прескотта. Он только что прибыл ко двору, чтобы служить моему сыну.

      – Оруженосец? – В голосе герцогини звучала учтивость, ненадежная, как осенний лед. – Что ж, не доводилось мне видеть простолюдинов, умеющих так кланяться. Встань, мальчик. Дай взглянуть на тебя.

      Я выпрямился. Стальные глаза герцогини буравили меня насквозь. Вероятно, некогда она была хороша собой, но праздность и чревоугодие сделали свое дело. Следы былой красоты еще угадывались в потускневших рыжеватых волосах, закрученных в немыслимую прическу, в четком орлином профиле и в нежной прозрачной коже, упругой и белой, без признаков морщин и изъянов.

      Но больше всего завораживали ее глаза: жестокие, оценивающие, пугающе проницательные, выделяющиеся на бесстрастном лице – они выдавали в ней тирана, самого деспотичного, какой только может появиться среди облеченных властью.

      Не в силах дольше выносить этот взгляд, я сконфуженно уставился на подол ее платья и заметил, что левая нога, втиснутая в нелепо изысканную домашнюю туфлю, неестественно подвернута внутрь. Герцогиня была калекой.

      – В юности я знала толк в верховой езде, – сдавленно усмехнулась она. – А ты? Понимаешь в этом что-нибудь?

      – Да,