Мадемуазель травница. Наталья Алексина

почему вы прячетесь под капюшоном, если у вас нет ни рогов, ни рыльца.

      Он отставил кружку и с неудовольствием посмотрел на меня. Понимаю, что вряд ли кому-то понравится сравнение с бесом, но сам же спросил. Да и невозможно с ним иначе. Пока не уколешь, он молчит.

      Мой резковатый тон Дюбоис отметил только взглядом, зато наконец-то заговорил:

      – Капюшон позволяет мне ходить там, где я хочу, и не останавливаться через каждые два шага, чтобы ответить на глупый вопрос прохожего. Пока люди не знают моего лица, я живу спокойно. Стоит кому-то понять, как выглядит друид, проблем не оберешься.

      – Вроде тех проблем, что голыми вас поджидают у дома? – не смогла сдержать очередной укол.

      – Других. Вроде «я срежу всего один колосок», а потом половина леса истреблена, – ответил друид со спокойствием удава.

      – Как по мне, это все глупости. Друидов уважают и даже боятся. Никто бы не стал вас отвлекать попусту. Зато люди могли бы заглянуть вам в глаза и понять, что вы на них не сердитесь и не угрожаете. А то, знаете, с вашим ростом даже шаг вперед уже угроза, – добавила я, все еще подпирая щеку кулачком. – А глаза многое говорят.

      – Глаза ни о чем не говорят, – с равнодушием ответил друид. – Говорят всегда только поступки.

      – И о чем же говорит тот поступок, когда вы не пришли на мой зов? А когда появились, то сразу исчезли?

      Его невозмутимость задела. Таинственный и хмурый друид глаголил прописные истины и, похоже, совсем не понимал, что до сих пор мы с ним ничего не обсудили. Даже ту злополучную карту.

      – Я был занят, – просто ответил он. – Великое древо волновалось. У друидов прибавилось работы.

      – Вы не отвечали три дня. А когда появились, сразу бросили меня ночью один на один с трупом.

      – Мне нужно было идти. – Его голос стал на тон ниже и показался еще более успокаивающим, чем раньше. – Утром все разрешилось, так что не сгущайте краски.

      – Простите за любопытство, но куда же вам нужно было идти ночью?

      Друид какое-то время рассматривал меня, а потом с нескрываемой усталостью потер лоб.

      – Когда древо волнуется, мир нестабилен. Тогда друиды берут посохи и скрепляют землю своим словом. День…

      – И ночь они стоят, чтобы землю не трясло, – закончила я за него, поднимаясь. – Вы бы мне еще, месье Дюбоис, рассказали целиком Песнь о мире. О том, как в корнях Великого древа снуют бесы, которые хотят попасть в наш мир, но сила древа их сдерживает. И всякая душа попадет вниз, если потревожит покой древа, что держит мир. А коли сможет жить и не мешать другим, так останется в кроне. Заново родится и выберет, быть ему человеком или добрым духом.

      Я выдохлась к концу речи, но все же договорила:

      – Моя наставница хорошо меня учила.

      – Тогда зачем спрашивать?

      Затем, что мне было страшновато!

      Он думает легко быть одной на новом месте? В той части королевства, о которой даже наставница толком ничего не знала. Но уверила, что меня ждет друид и он поможет устроиться.

      Но кто же о таком