Великий Гэтсби. Главные романы эпохи джаза. Фрэнсис Скотт Фицджеральд

но движение, которым он вытер о штанину ладонь, было неторопливым. Мак-Киско, которого бренди обратило в бесшабашного храбреца, сложил губы так, точно надумал посвистеть, и стоял, равнодушно задрав длинный нос в небо, пока к нему не вернулся с носовым платком в руке Эйб. Француз глядел в сторону. Розмари затаила дыхание и стиснула зубы, ей было страшно жалко Мак-Киско, а Барбана она ненавидела.

      – Один – два – три! – звенящим голосом отсчитал Эйб.

      Они выстрелили одновременно. Мак-Киско покачнулся, но устоял. Оба промахнулись.

      – Все, довольно! – крикнул Эйб.

      Участники дуэли сошлись в кучку, все вопросительно смотрели на Барбана.

      – Я не считаю себя удовлетворенным.

      – Что? – нетерпеливо спросил Эйб. – Разумеется, вы удовлетворены. Просто еще не поняли это.

      – Ваш подопечный не желает стреляться дальше?

      – Вы дьявольски правы, Томми. Вы настаивали на дуэли, мой клиент пошел вам навстречу.

      Томми презрительно усмехнулся.

      – Расстояние было просто нелепым, – сказал он. – Я непривычен к подобным фарсам, а вашему клиенту следует помнить, что он не в Америке.

      – Америка тут решительно ни при чем, – резко ответил Эйб. И добавил примирительно: – Все это зашло слишком далеко, Томми.

      Последовали недолгие переговоры, затем Барбан кивнул Эйбу и холодно поклонился своему недавнему противнику.

      – Пожимать друг другу руки они не будут? – спросил француз.

      – Они уже знакомы, – ответил Эйб. И сказал Мак-Киско: – Пошли, пора возвращаться.

      Они повернулись к машине Эйба, и Мак-Киско, внезапно возликовав, схватил его за руку.

      – Минуту! – спохватился Эйб. – Нужно вернуть пистолет Томми. Вдруг он ему снова понадобится.

      Мак-Киско протянул Эйбу пистолет и грубо сказал:

      – Черт с ним. Скажите ему, что он может…

      – Сказать, что вы хотите продолжить дуэль?

      – Нет уж, хватит, – выкрикнул Мак-Киско. – Я и так хорошо себя показал, верно? Не струсил.

      – Вы были здорово пьяны, – напрямик сказал Эйб.

      – Ничего подобного.

      – Ну, ничего так ничего.

      – Да и какая разница – был, не был?

      Самоуверенности в нем все прибавлялось, и на Эйба он смотрел уже возмущенно.

      – Какая разница? – повторил он.

      – Если вы ее не видите, не о чем и говорить.

      – Вы разве не знаете, что во время войны вообще никто не просыхал?

      – Ладно, оставим это.

      Однако эпизод еще не завершился. Услышав нагоняющие их поспешные шаги, они обернулись и увидели врача.

      – Pardon, Messieurs, – отдуваясь, произнес он. – Voulez-vous régler mes honorairies? Naturellement c’est pour soins médicaux seulement. M. Barban n’a qu’un billet de mille et ne peut pas les régler et l’autre a laissé son porte-monnaie chez lui[31].

      – Вот в чем на француза всегда можно положиться, – сказал Эйб и затем доктору: – Combien?[32]

      – Давайте я заплачу, – предложил Мак-Киско.

      – Нет-нет, я при деньгах. А опасности мы все подвергались

31

Прошу прощения, господа. Не могу ли я получить мой гонорар? Натурально, лишь за медицинскую помощь. Господин Барбан рассчитаться не может, у него с собой только купюра в тысячу франков, а другой господин оставил бумажник дома (фр.).

32

Сколько? (фр.)