Великий Гэтсби. Главные романы эпохи джаза. Фрэнсис Скотт Фицджеральд

по правде сказать, живу сейчас в Гринвиче, у одних знакомых, а они вроде как рассчитывают, что завтрашний день я проведу с ними. В общем, у нас пикник намечается, что-то такое. Конечно, я очень постараюсь выбраться.

      Я невольно выпалил: «Ха!» – и он это услышал, по-видимому, так как продолжил уже несколько нервно:

      – Я позвонил потому, что оставил в доме пару туфель. Вы не могли бы велеть дворецкому прислать их мне? Понимаете, это теннисные туфли, я без них как без рук. Мой адрес можно получить у Б. Ф…

      Фамилию я не услышал, потому что повесил трубку.

      А потом я даже обиделся немного за Гэтсби – один из тех, до кого я дозвонился, дал мне понять, что тот получил по заслугам. Ну, тут уж я сам был виноват, поскольку этот джентльмен принадлежал к числу тех, кто, вдоволь напившись вина Гэтсби, насмехался над ним с особенной злобой, – я мог бы и сообразить, что обращаться к нему не стоит.

      В утро перед похоронами я отправился в Нью-Йорк, чтобы увидеться с Мейером Вольфшаймом; никакими иными способами достучаться до него мне не удалось. На двери, которую я толчком открыл по подсказке лифтера, значилось «Холдинговая компания «Свастика», и сначала мне показалось, что в офисе никого нет. Однако после того, как я несколько раз безрезультатно прокричал в пустоту «Эй!», за перегородкой разразился какой-то спор и в конце концов из внутренней двери вышла и окинула меня взглядом враждебных черных глаз миловидная еврейка.

      – Здесь никого нет, – сказала она, – мистер Вольфшайм уехал в Чикаго.

      Первая часть этого заявления была очевидной ложью, поскольку за дверью кто-то принялся немелодично насвистывать «Розарий».

      – Пожалуйста, доложите, что его хочет видеть мистер Каррауэй.

      – Я же не могу вернуть его из Чикаго, верно?

      Тут голос, несомненно принадлежавший Вольфшайму, позвал из-за двери: «Стелла!»

      – Оставьте на столе бумажку с вашим именем, – торопливо произнесла она, – когда вернется, я ему передам.

      – Но я же знаю, что он здесь.

      Женщина на шаг подступила ко мне и принялась гневно оглаживать ладонями бедра – вниз-вверх.

      – Вы, молодые люди, считаете, что можете в любое время врываться, куда вам захочется, – сварливо заявила она. – Сил уже нет никаких. Раз я говорю, что он в Чикаго, значит, он в Чикаго.

      Я назвал имя Гэтсби.

      – Ох-х! – Она окинула меня еще одним взглядом. – Так вы… как, говорите, вас зовут?

      Женщина скрылась за дверью. А миг спустя на пороге ее показался и протянул ко мне обе руки торжественный Мейер Вольфшайм. Он провел меня в свой офис, отметив исполненным благоговейного сокрушения тоном, что времена для всех нас настали печальные, предложил мне сигару.

      – Помню, как я познакомился с ним, – сказал он. – Молодой майор, только что из армии, весь в орденах. Бедный до того, что ему приходилось носить мундир, обычный костюм купить было не на что. Впервые я увидел его, когда он пришел, ища работу, в бильярдную Вайнбреннера на Сорок третьей. К тому времени у него дня два уже и крошки во рту не было. «Присядьте, позавтракайте со мной», – сказал я. Ну и он за полчаса уплел на четыре доллара еды.

      – И