Сладкозвучный серебряный блюз. Золотые сердца с червоточинкой. Холодные медные слезы. Глен Кук

говори никому об этом, – и там ты сможешь наконец попробовать…

      – У меня что-то нет аппетита на корешки и орехи, Морли. Перед долгим путешествием я предпочел бы нечто более телесное.

      – Телесное? Ты совершенно не заботишься о своем теле! Обещаю, тебе понравится это заведение. Порадуй свой организм чем-нибудь новеньким. Эта мясная пища в конце концов убьет тебя.

      – Раз уж ты поднял этот вопрос, Морли, давай-ка посчитаем. Кто умрет раньше? Я – питаясь чем хочу, или ты – путаясь с чужими женами?

      – Ты смешиваешь яблоки с апельсинами, приятель.

      – Не смешиваю и говорю вполне серьезно.

      Секунд пятнадцать он молчал, а затем проговорил:

      – Зато я умру счастливым.

      – Я тоже, Морли. Но без ореховой скорлупы, застрявшей между зубами.

      – Сдаюсь, – сказал он. – Валяй, совершай медленное самоубийство, отравляя себя.

      – Именно это я и намерен сделать, – сказал я, заметив на берегу таверну. Путешествуя по реке, мы не выпили ни капли, и я добавил: – Сначала хорошенько промочу глотку.

      Дорис и Марша тоже заприметили забегаловку. Они заметались, что-то бормоча. Морли тоже перешел на их тарабарщину.

      Бог мой! Неужели вся тройня не в ладах с алкоголем?

      Вслух я произнес:

      – Как только найдем крышу над головой, надо будет сказать Дожанго, где нас искать.

      Морли, кажется, нашел компромисс с Дорисом и Маршей.

      – Они могут получить по ведру на брата. И все.

      – Ведру?

      – Они же крупные ребята, Гаррет.

      – Это я заметил.

      Мы отправились в таверну. Еще было рано, и она оказалась полупустой. Тем не менее, едва мы переступили через порог, наступила тишина. И такая глубокая, что я понял: мы здесь нежеланные гости.

      Они думают, что это меня остановит. Я бросил на стойку бара монетку:

      – Кружку пива для меня и по ведру для больших ребятишек. Для моего третьего приятеля сойдет любое варево, приготовленное из пастернака.

      Холодный взгляд. Ледяные слова:

      – Их породу мы здесь не обслуживаем.

      – Что ж, ваше счастье, что они не очень хорошо понимают по-карентийски. Посмотрите на них, они пока улыбаются. Их улыбки исчезнут, как только я переведу им ваши слова. Вы знаете, какими становятся гролли, если рассердятся.

      Хозяин взвесил аргументы. Возможно, он вступил бы в спор, если бы чувствовал за собой поддержку сорока–пятидесяти человек. Но Дорис и Марша начали улавливать, откуда ветер дует. Улыбки исчезли, и на мордах зловеще зашевелились складки.

      – Нам нужно пиво, – добавил я, – а не ваши бабы.

      Хозяин не рассмеялся. Он направился к бочонку. В мире мало сыщется идиотов, готовых разозлить гролля.

      – Пиво недурственное, – заметил я, осушая третью кружку, пока Дорис и Марша возились со своими молочными бутылочками. – И то, что вы нам его налили, не повредило вашему здоровью?

      Бармен не был расположен к светской беседе.

      Большая часть посетителей оставила заведение.

      Мы последовали