Духосад. Повесть о духоделическом эликсире стабилизации старения и пересадке Духа. Георгий Петрович Юрьев

оценил происходившее в офисе, где гордо за столом восседал странный и настойчивый человечек с клокочущим властным голосом. Может, встать и уйти? Влас колебался…

      И в этот момент откуда-то изнутри сознания Власа неожиданно выскочило слово «страх»…

      В ночном

      Страх… Что такое страх? Когда он впервые его испытал?.. Нет, не так, пожалуй, а скорее: какое самое раннее его воспоминание о пережитом страхе сохранило сознание?.. Может быть тогда, когда в детстве, в деревне, когда он гостил у дальних родственников после окончания пятого класса и пошёл в ночное с местными ребятами?…

      Они кормили и поили на речке коней, потом пекли картошку, после ели её с луком, чёрным хлебом. Когда лошади отдохнули, деревенские мальчики учили Стаса, горожанина, верховой езде. Сын местного пастуха Васька накинул на голову лошади оголовье, помог Власу забраться на неосёдланную лошадь.

      – Не боись, паря, не понесёт…

      – Да я и не боюсь, – ответил Влас, но голос его дрогнул.

      И вот уже земля поплыла под ним. Лошадь прядала ушами, иногда скалилась. Английский сеттер Джим, которого Влас взял с собой из городской квартиры, тревожно взвизгивал и иногда лаял, держась от лошади на почтительном и безопасном расстоянии.

      – Ты чаво, чаво кривляшся-то? – незло ворчал на сеттера Васька, скакавший рядом. – Чаво те не ндравится, псина? Не мешай!

      Власу нравилось, как крестьянские дети ловко обращались с лошадьми и костром, его не смущало то, что одежда их была не очень свежей, а лица не очень утончёнными. Наверное, простодушие этих ребят он тогда неосознанно воспринимал как чистоту их помыслов и душ…

      И вот уже лошадь снова стреножена, и лишь чёрный её силуэт, как в театре теней, движется на фоне тёмно-фиолетового неба. Влас отдышался от волнения. Васька ободряюще подмигивал переволновавшемуся горожанину. А потом у костра начались рассказы о привидениях – как без них обойтись в ночном, как не попугать друг друга, чтобы не уснуть ненароком.

      – Николашка, братец мой сказывал, – начал своё повествование Ваня, сын тракториста. – На энтой речке как-то раз они ходили рыбу удить. Вот как щяс ночь тоже была…

      Мальчишки, и Влас тоже, притихли, слушали внимательно. Костёр потрескивал, словно поддакивал.

      … – И, вот те крест, – вода начала подниматься, и баба водяная, что изо льда как будто, встаёт так во весь рост – и идёт прямо на них, на Николашку, значит, и его друга… Те наутек! А она – «Куды ж вы, ребяты!!?» А потом ка-ак закричит: «Ааааааааааааа!!!!!»

      Коротко заржала лошадь, словно испугалась страшного сюжета.

      Рассказчик умолк.

      – А потом чё? – спросил кто-то у костра.

      – А потом ничё. Сиганули так, что чуть портки не потеряли.

      У костра разочарованно стали покрякивать, а то и посмеиваться.

      Но Влас тех скептических реплик уже не слышал, он внезапно уснул – так много было впечатлений: ночь, лошадь, костёр… Сеттер Джим прилёг рядом с хозяином.

      Впрочем,