Лицей 2021. Пятый выпуск. Михаил Бордуновский

стиральной машины и шорох клавиатуры спелись,

      сирены вой заносит из окон.

      Когда меняется песня – кто-то в мусоропровод

      бросил пакет в подъезде. И слышно – пакет летит

      вниз по трубе…

      Мир Сорина Брута проницаем и узнаваем, и текст почти неотличим от того, что глаз видит вокруг каждый день. Почти: на это и надежда, в этот узкий зазор обычно и влетает поэзия.

      Вторую премию получил студент Литинститута Михаил Бордуновский за сборник “В оптическом парке”. Это тоже верлибры, но их не назовёшь непосредственными – автора увлекает величественная в своей хаотичности сложность мира, и он умеет найти в ней свой образный строй. Он пишет пастозными импрессионистическими мазками, то отступая перед натиском словесной материи, то делая шаг вперёд и выхватывая штрих, образ, цепочку образов:

      Преображение птиц над пыльной

      провинциальной Аллеей Славы —

      и поливальные тракторы обезоружены, и

      дикие гроздья Су-24 над городом

      в штурмовом фехтовании застывают:

      республика светотени, любовь моя,

      брось камень в стекло проезжающего автомобиля,

      или он выйдет из рук твоих, говоря: “Поздно,

      раньше я камнем был, но ныне я самый

      камень камня и требую власти”.

      Михаил Бордуновский очень молод, в его стихах подкупает желание зачерпнуть строкой как можно больше подробностей видимого мира и выстроить их по-своему. Возможно, когда-нибудь из этого вырастет узнаваемый поэтический мир.

      От первого же стихотворения подборки Ивана Купреянова, лауреата первой премии, веет свежестью, непринуждённостью речи и свободой в обращении с языком. Языковая свобода бывает разной: если её цель – “раскрутить” авторское эго за счёт демонстративного слома языковых конструкций, она обычно оборачивается развязностью и даже наглостью; но если она идёт от любви к языку, то может давать удивительные плоды. Как писала Елена Шварц, “Родной язык как старый верный пёс, – когда ты свой, то дёргай хоть за хвост”. Именно так и происходит в самых удачных стихах Ивана Купреянова:

      Не страшно, скорее – противно

      смотреть на пустеющий мир.

      Налей, Антонина Крапивна,

      в стаканчик, замытый до дыр.

      Мы виделись мельком и прежде —

      четыре ли раза ли, пять…

      Я вырос до той безнадежды,

      когда это можно считать.

      Тут на восемь строк два неологизма, но они такие негромкие, домашние, что даже не хочется их так называть – будто человек действительно гладит родную речь по голове и чешет за ухом, нашёптывая что-то ласковое. Такие стихи бегут впереди читателя, натягивают поводок и весело оглядываются, как будто приглашая вместе порадоваться прелести мира. И правда, игра продолжается: «Як-40, як пёсик, задирист» – как не улыбнуться этому «як», вдруг выскочившему