Последний вечер в Лондоне. Карен Уайт

на женщину на тахте, но затем решила, что она привыкла быть центром притяжения любой комнаты. Она была одета в длинный шелковый халат персикового цвета с покачивающимися перьями у шеи; на изящных скрещенных ступнях – персиковые атласные туфли с небольшими каблучками. Густые белокурые волосы идеальными волнами покоились на ее плечах, заставив меня задуматься, носит ли она парик, как моя тетя Люсинда, которая каждую ночь надевала свой на пластиковую голову, стоящую на комоде, или нет.

      У нее были такие высокие скулы, как и у женщины на фотографии в коридоре, тот же аристократический нос и челюсть, хотя линии ее лица казались словно сглаженными шпателем. Еще она была худее, словно отдавала долг каждому прожитому году излишней кожей и тканями, превращаясь в женщину, которая на первый взгляд казалась изнуренной.

      Или нет. Быть может, если бы я увидела ее с закрытыми веками, я бы в это поверила. Но ее светло-голубые глаза не выглядели глазами старухи, приближающейся к смерти. Они были как у кошки, взгромоздившейся на карниз и решающей: то ли подойти к незнакомцу, то ли раствориться в воздухе.

      – Доброе утро, тетя Прешес, – произнесла Арабелла, наклонившись, чтобы поцеловать старую женщину в левую щеку.

      Это определенно была та женщина, которая выбиралась из автомобиля на фотографии. Даже в ее годы черты лица и осанка, удлиненные конечности и изысканной лепки шея, почти безупречная белоснежная кожа все еще делали ее красивой женщиной. Я вспомнила книгу, которую читала на уроке литературы в старших классах, – о мужчине, который продал свою душу дьяволу, чтобы оставаться вечно молодым. Я всегда знала, что такого не бывает. Но сейчас, глядя в эти глаза, я почти поверила, что это возможно.

      – Привет, бабушка!

      Колин наклонился поцеловать подставленную щеку, и когда он выпрямился, Прешес взяла его за руку и крепко сжала.

      – Сядь со мной, – проговорила она. – Чтобы я могла получше тебя разглядеть.

      – Конечно, – ответил он. – Но позволь мне сначала представить тебе журналистку, которая будет брать у тебя интервью для статьи в «Вог».

      – Я – Мэдисон Уорнер, – сказала я. – Друзья зовут меня Мэдди.

      Я протянула руку, и она отпустила ладонь Колина, чтобы подать мне кончики пальцев, как в моих представлениях делала королева на встречах.

      Прешес внимательно изучала меня. Интересно, она не носила очков из тщеславия или потому, что в них нет необходимости?

      – Очень приятно, – протянула она, растягивая голосом слоги там, где этого не требовалось.

      Я хотела выпустить ее руку, но она все смотрела на меня.

      – Арабелла говорит, что мы родственники.

      Она не предложила мне сесть, а Колин не сел бы, пока я и Арабелла не сделали этого, поэтому мы продолжали смущенно стоять.

      – Да, родственники. Мы с Арабеллой случайно узнали об этом, когда учились в Оксфорде. Моя сестра прислала мне копию нашего генеалогического древа, а Арабелла увидела его и узнала ваше имя. Так я и выяснила, что вы были моделью до и после войны.

      Она продолжала