Инвестком. Леонид Подольский

расходов получалось гораздо меньше, почти ничего. Неприватизированные комнаты не имело никакого смысла оформлять на чужой фирме. Ему стало печально. Короткое время он ещё ходил на работу, испытывая смешанное чувство скуки, сонливости, печали и уплывающего зря времени. Запасясь терпением, несколько недель Игорь ожидал, что заявки поступят во время дежурства и что появятся новые сотрудники, но телефон молчал ещё упорнее, чем прежде, порой казалось, что он вообще не работает и что смена дежурных перед безмолвной трубкой – всего лишь ритуальная пантомима, как у мавзолея. Через некоторое время Игорь обнаружил: в «Бесте» встречно ожидают, что он вот-вот достанет из рукава собственных клиентов, а может, сотрудников, но клиентов у него не было, иначе зачем бы ему «Бест»? Получалось, что он и руководство, та же дохаживающая последние дни заведующая, обманывали друг друга и одновременно испытывали взаимное разочарование. Заведующая как-то не сдержалась – упрекнула, что у него нет сделок. Это была последняя капля. Игорь ушёл по-английски.

      Покинув «Бест», Полтавский всерьёз задумался, не оставить ли работу риэлтора. Перспектив он больше не видел.

      Пытаться стать частным риэлтором не имело смысла – у него не было наработанной клиентуры. На «Мегаполис» клиентов приводили агенты, у них и оставались контакты, идти же на очередную фирму после «Беста» было тошно. Он не сомневался: не будет ничего хорошего. Риэлторов стало слишком много и с каждым годом становилось всё больше, по существу так проявлялась скрытая безработица. Фирмы набирают людей в надежде, что те принесут им сделки. Бесплатные работники заменяют дорогую и неэффективную рекламу. Своеобразный сетевой маркетинг.

      Игорь знал, что риэлторы месяцами не получают зарплату, что у большинства сделки редки, что дикие деньги, которые якобы зарабатывают риэлторы – миф. Ему не нравилось, что клиентов заманивают бесплатными консультациями и пустыми посулами, он не любил, когда риэлторы устраивали скандальные шоу перед клиентами во время сделок, чтобы доказать свою мнимую преданность и нужность, и запугивали дичайшими историями. Он очень хорошо понимал, что работа риэлторов – скандальная и что конфликт заложен в саму технологию сделок. Риэлторы и клиенты почти всегда спорят, иногда чуть ли не до драки, из-за условий доступа к банковской ячейке, особенно при сделках-цепочках, потому что все очень боятся и никто не доверяет друг другу. Эти страх и недоверие стали расплатой за бандитские девяностые. К тому же и сами риэлторы люди нередко скандальные – самоутверждаются перед клиентами и друг перед другом; мягкий, спокойный и покладистый в риэлторы не пойдёт, его облапошат в два счёта. Это раньше, в советское время, Игорь верил в великую силу конкуренции. Как-то, ещё школьником, он слышал по «Голосу Америки», что конкуренция – одно из главных преимуществ капитализма и что советская система так и не смогла придумать настоящих трудовых стимулов. Теперь он видел обратную сторону – конкуренция делает людей хитрыми волками. Ещё недавно он и сам был