Инвестком. Леонид Подольский

собаки выскакивали на улицу или на заменявшее её снежное поле, тогда приходилось их обходить, делая большой крюк и сильно рискуя провалиться. Наконец, Игорь добрался до Татьяниного домика. Тот оказался кривой, приземистый, чуть ли не до окон врос в засыпанную снегом землю, но какое это сейчас имело значение – в нём были свет, тепло, жизнь. Во дворе залаяла собака, Игорь долго стучался в заледеневшее слепое окно, пока, наконец, к нему вышел – в валенках и телогрейке – Татьянин отец. Сама Татьяна уже с час, как ушла торговать на рынок. Вслед за Татьяниным отцом Игорь прошёл в дом.

      – Будет часа через два-три, – сообщила Татьянина мать. – Вот так каждый день, до рассвета. Бывает, совсем ничего не продаст, только замёрзнет. Люди-то сидят без денег. Не думала я, что так повернётся жизнь. Я в Таджикистан в своё время ехала по комсомольской путёвке…

      Она предложила Игорю позавтракать и он сидел в тепле, на старом, потёртом, перевезенном из Таджикистана диване, смотрел старенький телевизор и наслаждался домашним уютом, пока не появилась Татьяна. Она оказалась пышной – Игорь заметил, что в Холм-Жирновском чуть ли не все женщины отличались полнотой из-за хлебно-картофельной диеты, – но крепкой, с золотыми зубами, выдававшими уроженку Средней Азии или очень глубокую провинциалку. Татьяна быстро перекусила и повела Игоря в центр, где располагалась районная администрация; там же, рядом с администрацией, находилась и торговая площадь. Собственно, никакую площадь Игорь не обнаружил, скорее это был пустырь, кое-где окружённый деревьями, среди которого одиноко стояла парочка летних киосков. По периметру пустыря вдоль забора стояли женщины, разложив прямо на снегу сумки и развесив на деревьях и заборе нехитрый товар. Татьяна торговала в основном одеждой, которую привозила из Лужников.

      – Вот моё место, – показала она Игорю на пару огромных клетчатых сумок для челноков и тут же обратилась к стоявшей рядом с такими же сумками женщине. – Макаровна, посторожи ещё немного, только сбегаю в администрацию.

      – Тоже наша, из Таджикистана, – сообщила Татьяна, едва отошли, – несчастная женщина. Муж у неё был водитель, передовик, как получили независимость, связался от безвыходности с наркоторговцами. Одни его кинули, другие что-то заподозрили и зарезали. Перерезали горло крест накрест.

      Расспрашивать про наркоторговцев было некогда. Татьяна с Игорем вошли в двухэтажный уродливый дом с облупившейся штукатуркой – это и было здание районной администрации, – и прошли по пустынному тёмному коридору со скрипучими полами. Татьяна, велев ожидать, юркнула в одну из дверей. Через пару минут навстречу Игорю вышла глава администрации, бедно и просто одетая женщина с грубыми чертами лица. Вместе с Татьяной они отвели Игоря в дальний угол коридора.

      – У вас всё неправильно, – Игорь достал документы, – надо переделать листок убытия и регистрационный талон. Не понимаю, почему ваши милиционеры ничего не умеют. А лучше