Малахольный экстрасенс. Анатолий Дроздов

вперед руки.

      Он расправил свои скрюченные грабельки и поднял до уровня плеч.

      – Коснись указательным пальцем носа. Сначала одной рукой, затем второй.

      Он послушался. Однако пролет – моторика отсутствует.

      – Еще!

      В этот раз почти получилось – Ваня ткнул себя пальцами в щеку.

      – Повторяй!

      Мальчик стал, чередуя руки, тыкать себя пальцами в лицо. Где-то на десятом повторении стало получаться – угодил в нос. Я поднял взгляд на Янину. Та стояла, засунув кулак в рот, глаза – по пятаку. Вот и правильно, молчи.

      – Хватит, Ваня! – остановил я мальчика. – Давай попробуем встать.

      Я спустил ребенка на ковер. Поставил и отвел руки в стороны, готовясь при падении подхватить. Мальчик неуверенно оперся на тонкие ножки, пошатался и сделал шажок. Покачнулся – и второй.

      – Хватит! – я подхватил его под мышки и усадил на диван. – Не позволяйте ему много ходить, – сказал Янине. – Мышц почти нет, связки и суставы не готовы. Так и травму недолго получить. Посоветуйтесь с врачом, он определит нагрузки. Я свое дело сделал.

      – Михаил Иванович! – Янина прижала руки к груди. – У меня нет слов…

      Эмоции, которые бушевали на ее лице, слов не требовали.

      – Вы кудесник! – наконец, выпалила она.

      Типа того. А что? Самому нравится.

      – Вы там говорили про чай? – напомнил я.

      – Конечно, конечно! – заспешила она. – Все на кухне. Сами заварите? Хочу побыть с Ваней.

      Ради Бога! Я кивнул и отправился на кухню, где обнаружил на столе тарелку с бутербродами, чашки, заварочный чайник и сахарницу. А неплохо здесь живут! Бутерброды с красной икрой и сыровяленой колбасой. Страшный дефицит в СССР, если кто не в курсе. И кухонный гарнитур явно не советский. Я взял красочную жестяную банку, стоявшую на шкафчике, снял крышку. Чай! Крупный лист, черный. Ох, и оторвусь!

      Чайник на плите успел остыть, я включил газ и подогрел его, сняв с огня перед закипанием. Ополоснул горячей водой заварник, бросил в него пару ложек чая, залил и закрыл крышкой – пусть настаивается. Сам тем временем приступил к бутербродам. Вкусно, блин! Или это я проголодался? Расправившись с третьим бутербродом, напустил в чашку кирпично-красного настоя, добавил воды из чайника. Сахар сыпать не стал – испортит вкус. Отхлебнул – божественно! Люблю хороший чай – черный и зеленый. ТАМ я покупал его в специализированной лавочке торгового комплекса. Стоил дорого, но денег я не жалел – не так много радостей у пенсионера.

      Я доедал последний бутерброд, когда в кухню вошла Янина.

      – Спит! – сказала в ответ на мой вопросительный взгляд. – Устал – слишком много впечатлений. Ходить рвался – еле удержала. Так он пальчиками нос доставал. Уже почти без ошибок… – голос ее дрогнул. – Михаил Иванович, не могу поверить! Кому только Ваню не показывали! Все в один голос: безнадежно. А вы просто сели рядом, положили руку на голову…

      Она всхлипнула.

      – Было нелегко, – уточнил я. – Тяжелый случай.

      А то! Если «просто», незачем платить. Нет уж!