Время Волка. Юлия Волкодав

А мо-ожно я то-то-то-оже по-по-попробую?

      Я даже не сразу сообразил, про что он. Но, судя по усилившемуся заиканию, Лёнька был сильно взволнован.

      – Что попробуешь?

      – По-по-поиграть. По-по-покажи!

      Ёлки зелёные, нашёл развлечение! Но мне жалко, что ли? Открыл крышку, придвинул второй стул.

      – Ну вот, смотри. Это упражнение, песенка. К каждому слогу своя нота, я так лучше запоминаю. Играешь и подпеваешь, можно про себя. «Как под гор-кой под го-рой тор-го-вал му-жик зо-лой».

      Я чёртову песенку уже полтора месяца мучил. А это недоразумение заикающееся один раз послушало, два раза посмотрело, как я играю, и вдруг выдало, без единой запинки: «Кар-то-шка мо-я, ты под-жа-рис-тая!»

      Руки он, конечно, неправильно держал, не «яблочком», а параллельно клавишам, но не ошибся ни разу! И тут же ещё раз сыграл, с самого начала.

      – Боря, ну наконец-то! – раздался из кухни страдальческий голос мамы. – У меня уже изжога от твоей «картошки»!

      Она вошла в комнату и увидела Лёньку, в третий раз играющего «картошку».

      – Боже, я так и знала, что это слишком хорошо, чтобы быть правдой! Лёня, ты тоже занимаешься музыкой?

      Недоразумение отрицательно помотало головой.

      – Нет? Но это же ты сейчас играл?

      – Он, он, – мрачно подтвердил я. – Я один раз ему показал, и он сыграл.

      – Так у ребёнка же талант! – воскликнула мама. – Тебе нужно учиться! Я обязательно скажу твоей бабушке!

      И, ещё что-то причитая, она убежала на кухню, где подгорала, судя по запаху, как раз картошка.

      – Доигрался, Лёнька. Теперь тебя тоже заставят музыкой заниматься!

      – Ты-ты-ты се-ерьёзно та-ак ду-умаешь?

      У него аж глаза засияли! Вот ведь дурень! Не понимает, на какую каторгу подписывается!

      – У на-ас пиа-анино не-ет!

      – Боюсь, мою маму это не остановит, – вздохнул я, прекрасно зная маман и её неукротимую энергию.

      И оказался прав.

* * *

      С самого начала Лёня в успех этого предприятия не верил. Бабушка была во всех отношениях человеком сугубо практичным, двумя ногами стоящим на земле. А музыка – занятие без конкретной практической пользы, да ещё и требующее затрат. У Борьки-то вон, пианино есть, да ещё и преподавателю они платят. Бабушка, уж конечно, не согласится покупать пианино и оплачивать уроки. Да Лёня и не решился бы просить ее об этом. С раннего детства он твёрдо усвоил, что «мы – люди небогатые, на других не смотрим и радуемся тому, что имеем». Эту фразу бабушка произносила, когда Лёня приходил с разодранными штанами или пробовал заговорить о велосипеде. Серафима Ивановна покупала только то, что было действительно необходимо, а новые штаны, когда старые ещё не сносилось, и тем более велосипед необходимыми вещами не считались. Даже на мороженое, восхитительные кругляши застывшего молока между чуть раскисшими от постоянной сочинской влажности вафлями, или холодный терпкий квас, который летом продавали в Сочи повсюду, у Лёни никогда не было денег. И эти лакомства были бы для него недоступны,