Выскочки. Елена Александровна Козенева

шило – кактусы были повсюду.

      – Хм, – Вир прочистил горло, пытаясь подобрать нужные слова.

      – Тебе не нравятся суккуленты? – немного расстроилась гостеприимная хозяйка.

      – Я даже не знаю, насколько прилично то, что ты сейчас сказала, – повернулся к ней Вир.

      – Неуч, – обиделась Шанья.

      Выйдя в коридор, они какое-то время шли молча.

      – Ладно, – немного успокоилась Шанья. – Я приму твое невежество в отношении растений. Но не вздумай смотреть свысока на нас и нашу работу. – Девушка решительно повернулась к Виру.

      – Даже в мыслях не было, – честно ответил он, пропуская любительницу флоры вперед.

      – Хорошо, – удовлетворенно кивнула Шанья, после короткой паузы. – Хоть ты и охотник, но это не значит, что можно с пренебрежением относиться к цветам, – она развернулась к Жнецу спиной и решительно зашагала вниз по лестнице.

      Вир улыбнулся ее макушке, стараясь не скомпрометировать себя обидным для девушки смехом.

      – Пошли, – махнула рукой Шанья. – Тебе понравится.

      Белый Жнец даже не сомневался, что понравится. Нельзя же снова разочаровать «увлекающуюся» девушку, тем более такую, что одним своим именем ввергла в ужас почтенных мужчин. Кстати, интересно, почему?

      С рождения каждый житель Союза, за исключением промышленников, мог призывать харум. Энергия, послушная зову ребенка, была невелика – истинные крохи, не дающие ничего, кроме возможности пользоваться бытовыми артефактами. Но в подростковом возрасте все менялось. Харум приходила во сне и давала Призывающему имя, а с именем приходила и сила. Если после пробуждения ребенок помнил прозвище, данное ему во сне, значит, потенциал к харум был достаточно велик, чтобы Призывающий мог стать Воплощающим и получить свою способность. Тогда подростка отправляли к перековщикам, чтобы замерить его внутренний резерв. Прозвище обретали не все, большинство так и оставались безымянными, но те, кто его получал, никогда бы не соврали об имени, данном харум. Значит, Колючий Чертополох прозвище настоящее и чем-то известное в определенных кругах.

      Второй выход из дома был за лестницей, и вел он во внутренний сад.

      Девушка сняла с вешалки куртку, приоткрыла дверь и приглашающе махнула рукой.

      – Ну как? – снова спросила она, на этот раз с некоторой осторожностью.

      – Здорово! – искренне ответил Вир.

      Они словно прошли через нору и оказались в глухом, но притягательном уголке диких земель. Территория, огороженная забором, была гораздо больше, чем казалось с улицы. Прямо перед выходом были разбиты клумбы с пышными экзотическими цветами. Парень, конечно, не знал их названия, но мог оценить их роскошь.

      – Полог солнца, – сказала Колючка, объясняя столь раннее цветение, хотя Виру даже в голову не пришло бы этому удивляться.

      Любоваться клумбами предлагалось со скамьи, что стояла справа от двери. Дальше дорожка вела к деревянному мосту, переброшенному через ручей. По его виду нельзя было с точностью определить, рукотворный он или естественный. За мостом дорожка