О чём думают медведи. Роман. Владимир Орлов

процессов, который вы не внесли в алгоритм, включается, и все идет не так. Ладно, социологи и экономисты, у них таких невыявленных естественных процессов пруд пруди, и они прекрасно делают расчеты и прогнозы, но у нас совсем другая дисциплина. Просто наступает момент, и этот механизм срабатывает. Даже если ты вовсю пользуешься гандикапом, имеешь доступ к инсайдерской информации и подглядываешь за ходом событий, в то время как другим это сваливается как снег на голову, этот процесс неизбежно запустится, когда ему нужно. Ты дергаешь рубильник вниз, пытаясь это остановить, но уже через мгновение этот процесс возобновляется. И так – хоть сколько угодно раз подряд.

      Я хотел что-то ему возразить, но Коробов нетерпеливо и сердито покачал головой, наклонился к самому моему уху и произнес:

      – Если ты хочешь сохранить свою власть над чем-то или кем-то, ты не должен допускать наступления таких моментов. Или если это уже случилось, то тебе следует перестать думать о том, что ты все теряешь прямо сейчас, и вернуться к простым привычным занятиям, например, мыть своего эрдельтерьера или сидеть нога на ногу на каком-нибудь диване с кисточками. И тогда тебя не придется вытаскивать из застрявшего между этажами лифта.

      – Лифта? – переспросил я.

      – Да, лифта, – раздраженно подтвердил Коробов. – Тут кому что на роду написано. Кто-то застревает между завитками кованой ограды на кладбище, а кто-то – посреди невыполненной работы или… – его глаза блеснули, – миссии.

      – Тертуллиан Всеволодович, вы давно пробовали японскую дыню? – как бы в шутку спросил я.

      – Хотел меня ею угостить? Не советую!

      Ученый ревизор с энергией шара для боулинга закатился в кабину лифта и, не обращая внимания на мое замешательство, уехал вниз один.

      Я понял, почему у Агаты не получалось связаться с посредником: дважды обойдя сад с десятком голых плодовых деревьев, я и за несколько метров не сразу обнаружил его едва различимую фигуру – юношу на вид лет пятнадцати-шестнадцати, который сидел со скрещенными ногами, прислонившись к дереву, и держал в руках предмет, похожий на книгу. Голова была наклонена немного вперед и влево, в фигуре чувствовалась расслабленность юного путешественника по Зазеркалью, переживающего пик подростковой одухотворенности, которого обеспеченные родители рано подтолкнули к самостоятельной жизни, сохранив с ним прочные материальные узы. Он уже достиг стадии демонстративного слияния с природой, всех этих вялых объятий с деревьями, травой, садовыми гномами и абстракционистскими скульптурами.

      Когда я приблизился, он оторвался от книги и сказал, слегка заикаясь:

      – Говорят, смотреть на мир через магический кристалл вредно для глаз. Хотя обычно это всего лишь безобидный кусок стекла. Или просто сильно исцарапанная линза.

      – Моя девушка пользуется таким шаром, – откликнулся я.

      – А как ее зовут? – спросил он, и я увидел