Безнадёжная любовь. Эльвира Смелик

создавать между ними непробиваемую преграду. Чтобы он исчез, надо…

      – Мне сказали, будто бы ты кого-то убил.

      Спасибо неласковой жизни: научила справляться с бурной реакцией в ответ на провокационные заявления, научила, как оттянуть время, чтобы разумно и толково выбрать правильный ответ на решающий вопрос.

      – Кто сказал?

      Она ждала от него других слов.

      – Впрочем, я знаю, кто.

      Дура ревнивая! Прекрасно знает о том, что случилось на самом деле, но выворачивает так, как выгодно именно ей. И, сколько не оправдывайся, невиновным все равно не окажешься, а недоговоренности только усилят Анины подозрения.

      Но разве он должен все рассказывать ей?

      Как хорошо было раньше! Пусть и тогда он предстал перед ней плохим, совсем немножко плохим, притягательно немножко плохим, ей нравилось сознавать, что именно она разглядела в нем скрытое сокровище, которое по слепоте не замечали другие, и он с удовольствием играл перед ней эту роль. А теперь?

      Они сидели на траве возле бывшего склада.

      Почему он должен ей все объяснять? В конце концов, у них всего лишь обычный, ни к чему не обязывающий летний роман. Но, видимо, так уж суждено, чтобы с первого взгляда, с первой встречи эта девочка слишком глубоко забралась в его темную душу. Пусть знает!

      – Ну, подрались мы. Ничего особенного. Просто оба были не в себе, вот и решили разобраться. Ну, я ему башку пробил. Ну, он мне челюсть свернул. Расползлись по углам. Я вырубился. Прихожу в себя, гляжу: Малой все еще валяется. Такой синевато-зелененький. Пока я в отключке был он у меня «колеса» спер и, по дури, нажрался сверх меры. А дальше я не помню. Наверное, опять отрубился. Ребята нас нашли, ну, и подумали, что подумали.

      Аня застыла неподвижно, уперлась подбородком в колени.

      – А почему ты им ничего не объяснил?

      – Они меня и не спрашивали. Да я и сам никогда ничего не объясняю.

      А сейчас объяснял. Хотя надо было уйти, не говоря ни «да», ни «нет», уйти и больше не возвращаться.

      Невероятно, но она слишком многое узнала о нем всего за несколько дней!

      – А ты не боишься, как он?

      Богдан усмехнулся: вот и начались душеспасительные беседы!

      И тут он от них не сумел отвертеться! А ведь надеялся, считал, что Аня безоговорочно принимает его со всеми недостатками, с беспросветной мрачностью души и маленькими непростительными слабостями.

      – Нет. Вряд ли так. Возможно, по-другому.

      – По-другому? – она впервые за весь разговор посмотрела на него, пораженно и непонимающе.

      – Конечно. Все мы смертны. Ты забыла?

      Он опять усмехнулся. Довольно мрачных шуточек и насмешливых слов по поводу того, о чем надо плакать!

      – Ты – домой? – Богдан не сомневался, что Аня сейчас уйдет, заранее встал, но она не двинулась с места, только подняла глаза.

      – Нет. Там слишком много народу. Я лучше еще немного здесь посижу.

      – Без меня?

      Она промолчала, лишь зябко обняла себя за плечи.

      – Да ты совсем замерзла. Пойдем!

      Он привел ее в комнату с множеством