Возможно, куриные. Возможно, яйца. Пересказки. Юлия Невинка

завтрак готовила, Семен пошел дрова рубить, а Кузьминична все смотрела, что-то капала, добавляла, убавляла, писала.

      – Кхм-кхм. Кхм, говорю – намекала Лизавета.

      – А? – спросила Кузьминична, подняв голову.

      – У меня готово все.

      – Угу. Еще чуть-чуть, и пойдем.

      Лизавета вздыхала выразительно, смотрела на часы и поджимала губы. Кузьминична горелку потушила, со стола убрала и уткнулась в тетрадку. Семен подошел, сели завтракать. Мурзик перестал мышей гонять, прыгнул к хозяйке на колени и встал, оглядывая стол: есть чем поживиться? Фыркнул на кашу и пироги с черемухой, удалился к миске с молоком.

      Потом втроем пошли к домовому – уговаривать, разговоры разговаривать. А тот ни в какую. Пироги принесенные есть не стал, и сметана не понравилась.

      Кузьминична поморщилась. Гостей она не слишком любила, даже родню.

      – Уходите подобру-поздорову, сердитый я! – крикнул Елистрат.

      Вернулись обратно – батюшки-светы! По столу, по полу все разлито, банки, колбы разбиты, а кот летает воздушным шариком под самым потолком, о стены стукается. Как двери открыли, так его ветром на улицу вынесло. Хорошо, за дерево зацепился. Орет благим матом на всю деревню.

      – Мурзинька! Держись, родной! – закричала Лизавета.

      – Это как же? – спросил дед Семен.

      – Вот это да! Что ж он намешал? – Кузьминична бросилась в избу, стала разбирать пузырьки и скляночки, бормоча под нос.

      – Что смотришь, сними его! – завопила Лизавета.

      – В сарае лестница! – крикнула Кузьминична.

      С улицы доносились разнообразные звуки. Басом мяукал кот, Лизавета причитала, подошли соседи поинтересоваться, что да как, упала лестница, ругался Семен, ему давали советы, Лизавета жаловалась на судьбу.

      – Ничего, снимут. Этот кот еще нас переживет, – проворчала Кузьминична, – от, зараза, сколько всего перебил!

      Где-то через полчаса Лизавета, всхлипывая, принесла кота в избу. Он жалобно мяукал и пукал. От запаха глаза слезились. Кузьминична взяла крепкий полиэтиленовый пакет, поймала Мурзиковый пук и завязала накрепко. Вдруг пригодится?

      – Ну, доигрался? Понятно, почему Елистрат вас выгнал.

      Лизавета шмыгала носом:

      – Пойдем мы, пожалуй, кума. Ну что домовой сделает? А у тебя тут вон что творится.

      – Жалеешь котика? Так он все и натворил! – Кузьминична показала ему кулак, – куда пойдете? Елистрат опять бушевать начнет. А соседи с таким запашком на порог не пустят. Погуляйте пока, а я подумаю.

      Вечерком прихватила Кузьминична две колоды карт, одна в руке, другая под юбкой, и пошла к Елистрату. Морозно было, звезды мерцали, снег скрипел. Новый год скоро. Шла она и все думала, прикидывала, как Мурзик такой состав получил летательный. Что разбилось, это она все записала, а сколько чего кот слизал, неизвестно. И герань погрызена. Она тоже нужна или кот ее раньше обглодал?

      – Вечер добрый, Елистратушка. Пустишь в дом?

      – Заходи, коли не шутишь.

      – Холодно-то как. Раздеваться не буду, – сказала Кузьминична.

      – И не надо.