Поцелуй Ехидны. Иван Митряйкин

Немедленно.

      Темнота была сплошной. Это когда в городе выходишь на улицу то темнота игрушечная, всегда где-то что-то светится. Даже если не над тобой, то все равно неподалеку есть свет. А здесь темнота сплошная. Светятся прямоугольниками, где еще есть стекло, а не фанера, окна котельной, а за ней тьма.

      Но Влада это уже не могло остановить. Вперед. Он смело шагнул в сторону спального корпуса и растянулся на пожухлой траве. Матерясь сквозь зубы, поднялся и, ощупывая пространство перед собой руками, направился к школе. Наконец-то ноги почувствовали под собой асфальт, Влад пошел увереннее, но руки не опустил. Не доходя шагов двадцати до школьного здания, он поднял глаза. Окна были темными, настолько темными, что не поймешь, где окно, а где стена. Попрыгав на месте со словами: «Надо меньше пить», он повернул к центральной дорожке.

      «Не могло же мне привидеться!»

      Внутренний Шерлок требовал обойти все вокруг и проверить, что здесь за этюд в багровых тонах.

      И тут он замер. В одном из окон спального корпуса что-то мелькнуло. Влад всмотрелся в окно – и вот, да, еще раз. Еле заметная голубая вспышка мелькнула в окне, и снова наступила темнота.

      – Сейчас мы разберемся, что за светомузыка здесь происходит, что за дискотека, почему меня не пригласили, – поговорил сам с собой Влад.

      Спальные корпуса напоминали старые бараки, в которых сделали ремонт и приспособили под нормальное жилье. Фундамент был очень высоким и выступал из стены сантиметров на десять. Алкоголь предлагал Владу разогнаться и попробовать запрыгнуть на этот выступ. Но опыт, приобретенный в армии, заставил его спокойно подняться на крыльцо и аккуратно перейти на фундамент. Вот такая вот победа интеллекта над грубой физической силой. Главное – убедить себя, что идешь не по узкой полоске, а по ровной дороге. И тогда никогда не упадешь. Он помнил это еще с детства, когда ходил по заборам. Да, он был лучший ходок по заборам на своей улице. Надо было бы это в резюме указать.

      Осторожно ступая, он приблизился к окну одной из комнат медицинского блока и, держась рукой за отлив, прижался лицом к стеклу. Сначала было темно, потом стал проявляться чей-то силуэт. Нет, он не светился в прямом смысле этого слова, он просто был из другой, какой-то синеватой темноты и своей чужеродностью выделялся на темном фоне. Свою роль сыграло и то, что фигура стояла прямо около окна, повернувшись боком к Владу, и их разделяла только кровать, на которой лежал спящий ребенок. В склонившейся фигуре он с изумлением рассмотрел одну из ночных нянечек – эти бабульки заступали на дежурство в одиннадцать вечера и уходили в семь утра. Царицы ночи в спальном корпусе. Свечение усилилось, и Влад с ужасом увидел, что изо рта старухи высунулся отливающий тусклым голубым светом раздвоенный язык. Хотя нет, не язык, а несколько тонких извивающихся щупалец! Она пригнулась к лицу ребенка, и щупальца змейками скользнули ему в рот и начали пульсировать темно-голубым светом. Старуха наклонялась все ниже и ниже, и вот уже ее губы коснулись