Шофёр Тоня и Михсергеич Советского Союза. Юрий Горюхин

разговора с женой и тещей: «Рохля гаражная! Ничтожество из колхоза имени семилетней общеобразовательной школы! Отдала лучшие годы! И я тоже с Лелей отдала! Сел на мою шею! И на мою пенсионную шею сел! И ноги свесил! И мои ноги свесил! Тебе Горбачев туза из своего рукава вытащил?! Шанец дал?! Ну так хватай, пока другие не расхватали!», – в избирательную комиссию принес заявление Шишкин, никого это не удивило, потому что до него уже принесли свои заявления Антонов, Ричард Ишбулдыевич и освободившийся по УДО Кучемасов.

* * *

      Павел Семенович, нервно балансируя на пляшущем табурете, два часа что-то вымерял рулеткой под потолком кухни Антонины, пуская по стене ровные ряды карандашных крестиков. После этого, выпив четыре полулитровых кружки чая, выскоблив до дна вазочку с земляничным вареньем, торжественно сообщил:

      – В общем, так, Антонина, баллотируюсь я! Дома посоветовался, прикинули всей семьей шансы, так сказать, мозговую атаку провели и решили: надо спасать наше депо номер два! Ну и, наверное, в новом положении уже не смогу так просто вот приходить сушилки вешать, но, Антонина, я тебя не забуду, буду, так сказать, курировать.

      Антонина устало отвела взгляд в сторону белой стены:

      – Наверное, еще надо крестик нарисовать?

      Шишкин не понял, но на всякий случай обиделся:

      – Я ей тут про судьбоносное, а она про крестики! Мало их тебе, что ли?

      – Да нет, хватает… – Антонина перенесла со стола в раковину кружки, ложечки, блюдца, пустую вазочку и открыла воду.

      Шишкин подошел сзади, приобнял Антонину и горячо зашептал ей в ухо:

      – Светка с Игорешкой хотели «Запорожец» купить, чтобы по Москве на метро не ездить, а им сказали, что скоро будут новую машину выпускать, «Таврия» называется. С виду, как вазовская «восьмерка», только дешевле в сто раз и расход у нее, Игорешка по телефону рассказывал, всего пять литров на сто километров. Может и не врет…

      Антонина сняла с гвоздя, вбитого на прошлой неделе Загогуйлой в стену, полотенце и вытерла руки:

      – А Папа сегодня по телевизору сказал, что он против искусственного оплодотворения.

      – Чей папа?! – спросил Павел Семенович.

      – Ты же говорила, что его медведи в Арктике съели! – удивился Михаил Сергеевич.

      – Наверное, римского народа, раз он римский, – ответила Антонина Шишкину, а Горбачеву возразила: – моего папу не съели, он сам кого хочешь мог съесть, папа просто превратился в Северное сияние.

      Генсек хмыкнул. Шишкин выдернул из радиорозетки вилку приемника:

      – Ну и при чем тут искусственное оплодотворение?!

      – Да я про выборы ваши, – Антонина воткнула радиовилку обратно.

      – Ну знаешь! – вскипел Шишкин.

      – Ну знаешь! – вскипел главнокомандующий.

      27 марта

      Шишкин пришел с маленьким фанерным чемоданчиком, достал из него дрель, отвертки, шурупы, гвоздики, отвес и хлопнул себя по лбу:

      – Чепики забыл!

      Но все же, после четырех часов сверления, вбивания и вкручивания, подвесил над