Умереть на рассвете. Евгений Шалашов

начальнику отдела: – Может, взять чего? Вроде… – щелкнул он себя по горлу.

      – Н-ну, сам смотри, – неуверенно сказал Алексей. – Из меня-то питок, не очень.

      Иван вспомнил, что в госпитале Лехе вырезали не только германскую пулю, но и то место, где она сидела – добрую треть желудка.

      Первым делом Николаев отправился в военкомат. Пожилой военком с лицом застарелого язвенника равнодушно полистал бумажки, переписал данные в толстую книгу учета и выдал карточки на бесплатные обеды в столовой.

      – Положено вам как демобилизованному красному командиру на месяц, – пояснил военком. Честно предупредил: – Только харч там не очень. Но в других губерниях и того нет.

      Насчет харча Иван убедился на собственном брюхе. Суп из вяленой воблы и прогорклой квашеной капусты на первое, на второе – шрапнель, осточертевшая еще на фронте. Слышал, что перловку можно приготовить так, что пальчики оближешь, но верил в это с трудом.

      Запив обед мутноватым пойлом, именовавшимся чаем, Иван торопливо выскочил, мечтая отыскать глоток самогонки, чтобы перебить отрыжку.

      Биржа труда ничем не порадовала. Выстояв очередь, которая была длиннее, чем к кабинету Курманова (зато двигалась живее), выяснил, что могут предложить лишь должность постового милиционера да место в артели слепых. Артель отпала сама собой, а идти в милицию не хотелось, да и жалованье там – миллион рублей старыми деньгами, едва хватит на буханку хлеба, а паек, говорят, с прошлого года не давали. Работница биржи заикнулась о бесплатных милицейских талонах в столовую, но при воспоминании о сегодняшнем обеде Ивану опять захотелось самогонки. Повезло лишь в Доме крестьянина. Дежурный (по виду – из бывших половых) заявил, что «местов нет и не предвидится», но взглянул на Лешкину записку, сбледнул лицом и выдал ключ.

      В нумере имелась кровать, заправленная солдатским одеялом, шкаф со сломанной дверцей и стол с графином воды, без стакана. Иван от усталости сделал глоток прямо из горлышка, но тут же выплюнул – не иначе воду не меняли с прошлого года. Еще немного – в графине лягушки заведутся. Спускаться вниз и материться с дежурным не хотелось, потому просто прилег поверх одеяла и подремал пару часов.

      Перед тем как отправиться в гости к Курманову, Николаев решил поискать гостинцев – не идти же с пустыми руками! На рыночной площади уже никого не было, пришлось двигать на вокзал. Знал по опыту, что там всегда кто-нибудь торчит в надежде продать бутылку-другую самогонки пассажирам проходящих поездов.

      На перроне, рядом с залом ожидания, до революции был ресторан. Местные барышни, совершали променад под ручку с кавалерами, глазея на проходившие поезда, а мальчишки, к ужасу вокзального жандарма, норовили подложить на рельсы кованые гвозди, чтобы раскатать их на ножички. В ожидании поезда публика заходила внутрь, где дамы баловались зельтерской водой с сиропом, а кавалеры лафитником коньячка и бутербродом с икрой. Мальчишки из реального училища предпочитали – те, кто помладше, конфеты, а старшеклассники эклеры