Война и потусторонний мир. Дарья Раскина

и полк, – спросил он приказным голосом.

      – Корнет второго Кунгурского полка, – вытянулась Александра.

      – Живого Кунгурского полка?

      – Так точно.

      Еще раз окинув Александру обеспокоенным взглядом, Константин прикрыл за собой дверь камеры.

      – Вам следовало немедленно доложить о нем, Ягина.

      – Чтобы Мегера Моровна высосала его и выкинула в яму?

      Константин не ответил. Немного помедлив, он раскрыл ладонь, и Александра вложила в нее саблю.

      – Следуйте за мной, корнет. – Он сделал знак рыцарю, и тот, закрыв на ключ двери камеры, отступил на свое место.

      – Что будет с Ягиной Ивановной? – спросила Александра.

      Константин покачал головой.

      – Запрут на пару недель в башне, не впервой. Не беспокойтесь, корнет, своей выходкой она поставила под угрозу исключительно вашу жизнь. Идемте.

      Он решительно зашагал к двери. Александра отправилась следом, но услышав, как ее окликнула Ягина, остановилась.

      – Как ваше имя, сударь? – В этом вопросе слышались и раскаяние, и благодарность, и надежда на встречу.

      – Быстров, Александр Михайлович, – сказала Александра и поклонилась.

      Глава 7

      Игла в яйце

      Шаги Александры отдавались по лестнице звонко-шпорным эхом, поступь Константина в мягких бальных туфлях была почти неслышной. Шли они торопливо и молча, и за все это время цесаревич не удостоил ее ни взглядом, ни словом.

      «Кажется, Петро, возвращение мое откладывается, насколько – признаюсь тебе, я боюсь даже думать. Какая участь ждет живого в царстве Мертвых? Пока вершитель моей судьбы, кажется, не слишком расположен. Помнишь зловредного гуся, от которого мы забирались на старую иву? Того, что три лета гонял нас по клеверному полю, а на четвертое был подан с яблоком в клюве? Так вот, местный цесаревич – вылитый он, похож и важностью, и спесью. Клянусь тебе, как глянет – так я тоскую, что рядом нет нашей ивы. Вряд ли он будет так же добр, как Ягина Ивановна, и предложит мне вернуться. Что ж, значит, буду прорываться с боем. Но как бы ни сложилось, имей в виду, Петро, что вскорости я найду с тобой встречи, и…»

      Александра оборвала себя, с досадой вбивая каблуки в мрамор. Когда уже она отвыкнет бросаться к Петру с каждой своей радостью и тревогой? Когда перестанет нуждаться в его мнении, его поддержке? Когда перестанет мечтать о том, чтобы снова с ним до смерти о чем-нибудь спорить? Нет, нет, больше никаких писем. Ведь он тогда дал ясно понять, что она ему не родня и не ровня. Не думать о нем, не нуждаться в нем, не ждать встречи с ним, хоть бы он был в трех шагах, даже и в самой Потусторонней России!

      – Вы знаете, где вы?

      Александра очнулась от звука спокойного голоса.

      – Да… Ягина Ивановна объяснила.

      Некоторое время они снова шли молча.

      – Вы, кажется, составили весьма лестное впечатление о Ягине, – сказал Константин, не оборачиваясь. – Так вот, корнет… оно ложное. Ягина использовала вас, и с дурной целью, склонила вас нарушить запрет…

      «Запреты