Маятник Судьбы. Денис Чекалов

его не чувствуешь?

      – Френки, я же не демон.

      – Ты просто сытый, самодовольный сноб, которого не растрогает даже сцена массовой казни.

      – Френки, что трогательного в массовой казни?

      – Ты понял, что я имела в виду.

      – Не уверен.

      – Почему они называются христианской сектой, Майкл? Любой христианин сжег бы их на костре за то, чем здесь занимаются.

      – Не думаю, что любой, Френки. И не пытайся уверить меня, будто деревья вокруг дороги засохли от того, что зло выпивает их соки. Просто сейчас осень, а мы не на берегу океана.

      – Я не дура, Майкл, и понимаю, что такое осень. А деревья на самом деле истощены злом. Но почему христианская секта?

      – А как еще они могли себя назвать? Сорок семь человек, из которых почти все мужчины. Правда, уже сорок шесть. Живут в одном доме, хотя не родственники. Нигде не работают. Занимаются сельским хозяйством, но ничего не продают. Дни проводят за чтением книг и массовой медитацией – кроме как христианскими сектантами, они могли назваться разве что психушкой. Но тогда пришлось бы поставить решетки на окнах.

      – Это тягостное место, Майкл.

      – Когда я так назвал дом твоих тетушек, ты чуть не вырвала мне желудок.

      – И была права. А здесь на самом деле плохо – словно вековая пыль зла, накапливающаяся с каждым днем, тяжелым пологом легла на все живущее.

      – Хорошо сказано, Френки. У меня всегда создавалось такое впечатление, когда я заходил в студенческую библиотеку. Это все потому, что здесь читают книги.

      Главное здание оказалось одноэтажным. За ним поднимались другие – и стояли они без видимого плана.

      – Построено ли поместье специально для чернокнижников, – спросил я, подавая Френки руку, – или они купили его потом?

      – Я не знаю.

      – Сэр Томас должен знать.

      – Вы задержались в дороге, – произнес Соверин Риети, выходя из дверного проема.

      Двери в нем не было – это принято у аспониканцев, но дом перед нами скорее походил на хижину доброго фермера.

      – Мне надо было поесть, – бросила Френки. – Вам не идет форма священника.

      Соверин пробежал белыми толстоватыми пальцами по воротнику святого отца.

      – Жаль, что приходится обманывать людей. Но на нас и так обращают слишком много внимания. Мы должны быть, как все.

      – Для этого вас пришлось бы лоботомировать, – процедила девушка.

      Френки поймала мой взгляд и непонимающе нахмурила брови, потом ее глаза сверкнули неудержимой яростью.

      Поскольку я выступал в роли монсеньора – пускай и исполняющего обязанности – девушке выпадала роль помощницы. Френки процедила что-то сквозь зубы относительно меня и моих привычек сваливать тяжелую работу на слабую девушку, и, раскрыв багажник, извлекла большой футляр из темно-синей кожи, очищенной от чешуи.

      В нем находился топор Верховного Палача.

      Френки предстояло таскать его за мной на протяжении всего рейда, и мне оставалось только гадать, какие планы мести за это подчиненное положение появляются в голове девушки.

      – Вам