Стелла. Чарльз Гэвис

до мозга костей, как говаривал папа. Часто он смотрел на меня и говорил: "Италия не имеет к тебе никакого отношения, кроме твоего рождения, Стелла; ты принадлежишь тому маленькому острову, который плавает в Атлантике и правит миром". О да, я англичанка. Мне было бы жаль быть кем-то другим, несмотря на то, что мама была итальянкой.

      Он кивнул.

      – Да, я помню, Гарольд, твой отец, всегда говорил, что ты англичанка. Я рад этому.

      – Я тоже, – наивно сказала девушка.

      Затем он снова погрузился в одно из своих мечтательных молчаний, и она ждала молча и неподвижно. Внезапно он почувствовал, как она задрожала под его рукой, и испустил долгий, глубокий вздох.

      Вздрогнув, он опустил глаза: ее лицо стало ужасно бледным до самых губ.

      – Стелла! – воскликнул он. – В чем дело? Ты заболела? Великие Небеса!

      Она улыбнулась ему.

      – Нет, нет, только немного устала, и, – с наивной простотой, – я думаю, что немного проголодалась. Видишь ли, мне хватило только на проезд.

      – Боже, прости меня! – воскликнул он, вскочив так внезапно, что чуть не расстроил ее. – Я тут мечтаю, в то время как ребенок голодает. Какой же я безмозглый идиот!

      И в своем возбуждении он заспешил взад и вперед по комнате, опрокидывая картину здесь и лежащую фигуру там, и бесцельно озираясь, как будто ожидал увидеть что-то в форме еды, плавающей в воздухе.

      Наконец, приложив руку ко лбу, он вспомнил о звонке и звонил в него до тех пор, пока маленький коттедж не зазвенел, как на пожарной станции. Снаружи послышался торопливый топот шагов, дверь внезапно распахнулась, и в комнату вбежала женщина средних лет в сильно сдвинутом чепце и с испуганным и раскрасневшимся лицом.

      – Боже милостивый, сэр, в чем дело? – воскликнула она.

      Мистер Этеридж уронил колокольчик и, не говоря ни слова, воскликнул:

      – Немедленно принесите что-нибудь поесть, миссис Пенфолд, и немного вина, немедленно, пожалуйста. Бедный ребенок умирает с голоду.

      Женщина посмотрела на него с изумлением, которое усилилось, когда, оглядев комнату, она не увидела ни одного бедного ребенка, Стелла была спрятана за антикварным стулом с высокой спинкой.

      – Бедное дитя, какое бедное дитя! Вам это приснилось, мистер Этеридж!

      – Нет, нет! – кротко сказал он. – Все это правда, миссис Пенфолд. Она проделала весь этот путь из Флоренции, не съев ни кусочка.

      Стелла поднялась из своей засады.

      – Не так уж далеко до Флоренции, дядя, – сказала она.

      Миссис Пенфолд вздрогнула и уставилась на посетителя.

      – Боже милостивый! – воскликнула она. – Кто это?

      Мистер Этеридж потер лоб.

      – Разве я вам не говорил? Это моя племянница, моя племянница Стелла. Она приехала из Италии, и … Я бы хотел, чтобы вы принесли немного еды. Принесите бутылку старого вина. Сядь и отдохни, Стелла. Это миссис Пенфолд, она моя экономка и хорошая женщина, но, добавил он, ни на йоту не понизив тона, хотя, очевидно, полагал, что его не слышно, но довольно медленно соображает.

      Миссис Пенфолд вышла вперед,