Невеста Обалуайе. Анастасия Туманова

замок?! Камилу, сынок, дай-ка мне сюда свой автомат…

      Внезапно мать Шанго умолкла на полуслове. На тёмной лестнице наступила тишина, в которой отчётливо послышался сердитый и низкий писк ребёнка.

      – Матерь Божья… – пробормотал негр Камилу, осеняя себя крестом, а следом – ритуальным жестом во славу Йеманжи. Его друзья повторили эти движения. Жанаина с силой толкнула дверь – и попятилась.

      Дверь отворилась. На пороге стоял Шанго. Его майка, его джинсы, его руки были в крови.

      – Мам, – хрипло сказал он, глядя сверху вниз в запрокинутое лицо Жанаины. – Мой нож был совсем грязный. И я это перегрыз, ничего?..

      Всплеснув руками, Жанаина кинулась в квартиру. «Молнии Шанго» в ужасе смотрели на своего босса. Тот, заметив, наконец, полтора десятка перепуганных физиономий, величественно нахмурился. Неспешным движением стёр кровь с лица. Посмотрел через головы своих людей туда, где по грязным ступенькам поднимался человек в форме «черепов[36]» – такой же чёрный и огромный, как и Шанго. Горящая сигарета освещала его грубое, покрытое шрамами лицо.

      Встретившись взглядом с братом, Огун покачал головой.

      – Управился сам? С ума сойти…

      Шанго попытался что-то сказать – и не смог. Его трясло.

      – Ну-ка, пошли отсюда… – Обхватив Шанго за плечи, Огун поспешно втолкнул его в тёмную квартиру. – Ну и наделали вы с Ошун шуму! Мать чуть с ума не сошла! Сорвалась бежать прямо с постели! Так бы и неслась в ночной рубашке от Пелоуриньо до Бротаса! Хорошо, что я был у неё… – Обернувшись с порога, Огун взглянул на испуганно молчащих бандитов. – Парни, когда придёт сеу Варгас, попрячьте стволы: напугаете доктора до смерти!

      – Конечно, полковник… Мы все здесь, если что – зовите! А доктор Варгас уже привык!

      Огун хмуро усмехнулся, вошёл вслед за братом в квартиру и закрыл за собой дверь.

      – Мам! Ну, что там? Всё в порядке?

      В ответ по-прежнему раздавался только сердитый младенческий писк. Огун, нахмурившись, шагнул к двери в спальню.

      – Пошёл вон! – В лицо Огуна полетела его куртка. – Забери, она грязная! И не мешайте: здесь сейчас появится ещё один! Ошун, моя красавица, радость моя, я здесь, я уже здесь! Ты просто умница, сейчас всё будет прекра-а-асно… Давай, осталось немножко! Выпускай своего второго малыша, моя милая! Всё идёт хорошо, всё отлично, осталось совсем чуть-чуть потрудиться, и… Парни, вон отсюда, говорят вам!

      Огун поспешил ретироваться. Бросив куртку на вешалку в прихожей, он прошёл на кухню, где Шанго, сидя на полу возле плиты, смотрел в стену остановившимся взглядом.

      – Поди умойся, – посоветовал Огун. – Скоро придёт доктор. Он может подумать, что ты кого-то убил и сожрал его печень, как последний индеец.

      Шанго не пошевелился. Огун открыл холодильник, нашёл начатую бутылку кашасы, протянул брату. Шанго сделал четыре огромных глотка, закрыл глаза. Зашарил по карманам джинсов. Огун подал ему свои сигареты. Озабоченно спросил:

      – Ну – что? Получше стало?

      – Я… я в жизни не думал, что у

36

«Черепа» («Сaveiras») – неофициальное название бойцов ВОРЕ. Происходит от эмблемы батальона: череп на фоне перекрещённых пистолетов.