Невеста Обалуайе. Анастасия Туманова

поморщилась Йанса.

      – Эта зима такая дождливая, – вздохнула Оба. – А дом совсем старый! Я всё время подставляю тазы, но почти не помогает.

      – Так скажи парням, пусть починят! Иначе когда-нибудь вас с полковником зальёт прямо в постели! – Йанса шагнула к шкафу. Сейчас, в солнечном свете, он выглядел невинно и безобидно, как обычный чердачный хлам. Йанса не задумываясь дёрнула на себя ветхую дверцу – и прямо на неё с паническим писком вылетела дюжина летучих мышей.

      – Обинья, окно!

      Оба толкнула створки. Мыши долго и бестолково кружились под самой крышей, натыкаясь на опутанные паутиной балки, но в конце концов одна за другой скрылись за окном. Нырнув в пахнущее гнилью нутро шкафа, Йанса методично извлекла наружу нескольких гекконов, двух глазастых лягушек, раздувшуюся от негодования жабу с кирпич величиной и целую колонию пальмовых жуков. Последними шкаф покинула злющая чета богомолов. Йанса, смахнув с косичек паутину, выпрямилась и пожала плечами.

      – Но здесь же ничего больше нет! Взгляни сама! Та-ак… а это что такое? Фу, какая мерзость… Тебе нужна эта рухлядь, или выкинем?

      Оба изумлённо приняла из рук Йанса влажный свёрток, в котором едва угадывались пёстрые, покрытые плесенью, почерневшие от времени и сырости нити. Отвалившись, со стуком упала на пол проржавевшая пряжка, – и Оба вспомнила!

      Четырнадцать лет назад на улицы Города Всех Святых обрушивался ливень. Дымящееся небо вспарывали синие молнии. Их вспышки озаряли комнаты дома в кондоминиуме на Рио-Вермельо. Шестнадцатилетняя Оба с замиранием сердца открыла дверь в родительскую спальню. Матери с отцом не было дома, но они с минуты на минуту должны были вернуться.

      – Обинья, поживей! – Чёрный мальчишка лет восьми с лукавой обезьяньей рожицей вошёл в спальню хозяйской походкой. Его красная бейсболка с чёрным козырьком была тёмной от дождя. – Где этот сейф Нана Буруку[17]?

      – Ну что вы с Шанго[18] вздумали, ей-богу… – пробормотала Оба, невольно прислушиваясь: не подъезжает ли отцовский автомобиль. – Как это может получиться, что за глупости…

      Мальчишка, развернувшись на босых пятках, одарил её широкой ухмылкой:

      – Доверься мне, красотка! Эшу[19] знает что делает! Ну – не будем терять время?

      Оба, понимая, что сжигает за собой все мосты, глубоко вздохнула и показала на неприметную дверцу в стене.

      Эшу сощурился. С минуту покачался с носка на пятку, уставившись на запертую дверцу. Тихий щелчок – и сейф открылся.

      – Вот и всех дел… Бери всё, что тебе нужно, – и делаем ноги!

      С отчаянно колотящимся сердцем Оба вынула из сейфа и положила на стол внушительную пачку долларов («Эшу, не трогай деньги!»), шкатулку с драгоценностями матери («Эшу, нет, ни в коем случае!»), чековую книжку («Да сколько раз тебе повторять, паршивец?!») и запасные ключи от машины («Малыш, не вздумай: унитаз засорится!»). На пол посыпались счета, фотографии, документы, чеки, старые письма… Наконец Оба нашла то, что искала: свой паспорт и школьный аттестат. Они прятались под стопкой банковских

17

Нана Буруку – древнейшая ориша, божество разума и знания. Согласно мифологии, владеет глиной и водой, из которых были сотворены первые люди. Мать ориша Оба, Эуа, Ошумарэ и Обалуайе.

18

Шанго – ориша грома и молний, а также возмездия и справедливости. Сын Йеманжи, первый муж Оба.

19

Эшу – ориша-трикстер, хозяин замков, дорог и перекрёстков, «возмутитель спокойствия». Приёмный сын Йеманжи.