Волк в ее голове. Книга III. Андрей Сергеевич Терехов

в новостях, но тут оглушающе верещит дверной звонок.

      Соседи?

      Полиция?

      Я осторожно выглядываю из комнаты и смотрю на входную дверь.

      Тупо параллелепипед из металла, цвет – «Белый перламутр». Не кусается, не выламывается. Даже не разговаривает.

      Нет, правда, не разговаривает.

      Я глупо топчусь на месте – ладони потеют, звонок повторяется, повторяется и будто ввинчивается в кости черепа.

      Я делаю осторожный шаг вперёд.

      – Чел? – прорывается из-за двери. – Ау?

      Пока нервные клеточки в моей голове распознают владельца голоса, телефон кукарекает и отображает сквозь паутинку трещин новое сообщение.

      Валентин

      22:12

      Олеся и Коваль хотят встречаться

      она написала

      что-то не знаю как реагировать

      зато сегодня северное сияние!

      \(*_*)/

      – Чел? Тебя слышно.

      – Иди в пень, – с трудом выдавливаю я.

      – Я была у святоши. Оки? Точнее, в реанимацию не пускают, я… я попрошу прощения.

      Сон шестой. Письма в темноту

      Девушка за порогом выглядит призраком из японских хорроров: губы мертвенно бледны, на щеках блестят дорожки слез, под красными глазами налились свинцовые тени.

      – Ты голову помыл?

      Прежде чем я отвечаю хоть слово, лицо Дианы вытягивается, и она ныряет мне под руку.

      – Алло! – возмущаюсь я. – Контора!

      – Это из маминой сумки?

      – Для начала сними свои говнодавы.

      Диана демонстративно стаскивает армейские ботинки с красными шнурками. Моему взору открываются протёртые носки и голые девичьи лодыжки в соотношении 2:1.

      – Благодарю сердешно! Ты разве не должна изучать «Камасутру» на заднем сиденье «Субары»?

      Она бросает взгляд исподлобья и с хрустом 19-летних суставов опускается на колени.

      – Леонидас, – напоминаю я. – Такой изюм с бородой и страстью к маленьким девочкам.

      «Маленькая девочка» с одышкой копается в куче, будто поросёнок в поисках трюфелей: берет наушники, кошелёк, коробку от патронов. Зависает. Полы куртки-бомбера Дианы качаются, и на меня поглядывает кроваво-красный осьминог с футболки.

      – Ты на самом деле ходила к отцу Николаю?

      Диана лезет в карман джинсов, достаёт синий комочек бахил и, прищурившись, поднимает повыше.

      – Ну так надень их, – с неожиданной для себя злостью говорю я, – и возвращайся туда.

      – В реанимацию. Не. Пускают.

      – По чьей вине?

      – Чел, пожалуйста…

      – Че «пожалуйста»? Че?

      Мы с вызовом смотрим друг на друга. На секунду кажется, что она расплачется, но затем Диана встаёт. Тонкие губы сжимаются в ниточку.

      – Мне уйти?

      Часть меня мечтает сказать «делай че хочешь», но я знаю: тогда Диана уйдёт насовсем, и лучше никому не будет.

      Обречённо постонав, я убираю сотовый в карман, хватаю Диану и тащу в комнату, к ноутбуку.

      – Чего? – Она вертится туда-сюда, растерянно оглядывается.

      Я поворачиваю её голову к мерцающему в темноте экрану и тыкаю в него указательным пальцем