Атомный сон (Cборник). Сергей Лукьяненко

оценивающие, жадные взгляды. Доносятся отдельные реплики – пристальному изучению подвергаются ноги, руки, грудь…

      Видимо, ни одна «внутренняя Монголия» не дает возможности удовлетворить основной инстинкт. Интересно, как это сделано? Мне представляется, как хакер Стеков пытается приобнять «стандартную жену стандартного программиста», а та в ответ тает в воздухе… или превращается в зловонную зеленую жабу.

      И все-таки реакция неправильная. Недостаточно сильная. Женщина, появившаяся на зоне, – это событие, это праздник на несколько недель. Здесь же изрядная часть заключенных не реагирует вовсе, остальные же – будто по привычке, по инерции, пытаясь завести сами себя… А я ведь не в теле угрюмой инспекторши, я в теле «Ксении» – очень даже заводной особы.

      – Проблем с ними не много? – спрашиваю охранника, кивая на площадку для прогулок.

      – Они спокойные, – соглашается охранник.

      Словно в подтверждение его слов до меня доносится чья-то восхищенная реплика: «Нет, ты глянь, как попкой крутит! Гадом буду, тактовая не меньше тысячи, а канал – оптоволокно!»

      Я даже спотыкаюсь.

      Обидно!

      «Ксения» такая пластичная из-за хорошего дизайна, а вовсе не из-за мощной машины!

      Коридорами тюрьмы, уже укрывшись от взглядов заключенных, мы идем к кабинету Томилина. Я отсчитываю пятое от входа окно – на нем сидит один из моих «жучков»…

      Сидел.

      Окно чисто вымыто. Прямо-таки демонстративно вымыто, а для идиотов на узком подоконнике оставлена баночка «Лозинского». Как там гласит рекламный слоган? «Убивает даже неизвестные вирусы!»

      Понятно. Товарищ подполковник решил сделать тонкий намек.

      Но когда я вхожу в его кабинет, оставляя охранника в коридоре, мое мнение о тонкости намеков меняется.

      На столе Томилина, рядом с телефонами, клавиатурой и дисплеем, бумагами, парой фотографий в рамочках, появился совершенно неуместный предмет.

      Горшочек с геранью.

      – Доброе утро, Карина!

      Томилин – само радушие. Встает навстречу, галантно подвигает стул.

      – Кофе?

      – Краснодарский? – не удерживаюсь я от иронии. Но выходит жалко и неубедительно. Никак не могу отвести взгляд от герани.

      …А смеется Томилин хорошо. Добродушно, словно бы приглашая присоединиться к его веселью. Людей, умеющих так смеяться, очень любят в компаниях – они любую неприятность превращают в забавное приключение.

      – Нет, Карина. Самый заурядный бразильский. Растворимый порошок.

      – Спасибо, с удовольствием, – соглашаюсь я.

      Надо сохранять лицо. Надо продолжать играть. Надо отдать инициативу. Это не шахматы и не крестики-нолики. Тот, кто делает ход первым, проигрывает чаще.

      – В этом теле вы мне нравитесь гораздо больше, – замечает Томилин мимоходом. Поднимает трубку телефона, командует: – Два кофе!

      И застывает, устремив на меня любопытствующий взгляд.

      – Я хотела бы еще раз пройти по тюрьме, – говорю я неожиданно даже для себя. Ну что мне искать?

      – Давайте-давайте, –