Среди огнистых камней. Лариса Васильевна Чистова

А еще она, по-моему, ревнует к тебе.

      – Видимо, ты на весь женский пол так влияешь.

      – Как так? – удивился Егор.

      – Ну, … очаровываешь, – с трудом подобрала я слово, которое не совсем отражало суть его действия на меня, но я не знала, как называется это влияние.

      Он опять усмехнулся:

      – Видно, не на всех,– и пронзительно глянул мне в глаза.

      Мы подошли к мотоциклу, и я неуверенно предложила:

      – Поехали?

      Он отстегнул шлемы и бережно надел мой мне на голову. Я избегала его глаз, боясь попасть в их плен, и снова стать безвольной. Именно в этом состоянии я испытала безотчетный страх перед Егором, страх потери себя. Мое чутье подсказывало, что простым соблазнением тут не обойдется. Что-то мощное, и даже могущественное, было заключено в Егоре и рвалось наружу. Такое впечатление, что в нем уживалась не одна личность. Слишком быстро он менялся, превращаясь из обаятельного парня в опасного соблазнителя. Может, мне не надо ехать с ним? Вдруг он маньяк или шизик?

      Егор вскочил на свое сиденье, завел мотоцикл и кивнул мне:

      – Садись, поехали.

      Я села сзади и притихла, ожидая, когда мы тронемся. Он плавно отъехал от парковки, а потом мотор взревел, и мы понеслись. Скорость была просто бешенная. Я испугалась, что в темноте мы можем перевернуться. Крепко зажмурившись, я схватилась за рубашку Егора, давая понять, что мне страшно. Он тут же сбросил скорость и половину пути мы проехали в таком темпе. Внезапно скорость снизилась и он остановился. Мое сердце затрепетало, я встревожено вскинула голову, чтобы осмотреться, где мы и что случилось. Егор сидел за рулем, замерев, низко опустив голову. Было темно, только свет одинокой фары мотоцикла освещал дорогу. Полная луна еще не набрала свою силу.

      – Егор,– срывающимся голосом позвала я,– что случилось?

      Егор не ответил, он медленно стянул шлем и повесил его на руль. Сердце в моей груди сжалось от тревожного предчувствия. Рулады сверчков только усиливали чувства моего одиночества и беспомощности.

      – Я уезжаю, Маша,– проговорил он, и в его голосе звучала боль. – Я хотел бы попрощаться с тобой прямо здесь,– он соскочил с мотоцикла, чуть не задев меня.

      Я сняла свой шлем и обескуражено произнесла:

      – Как уезжаешь, почему? Прямо сейчас? А как же твои родные?

      – Я уже сказал им «до свидания»,– криво усмехнулся Егор.

      В свете фары его точеное лицо было печальным и даже страдальческим. Все с той же улыбкой он спросил меня:

      – Можно на прощание я тебя поцелую? Потом я отвезу тебя домой, а сам сразу же уеду.

      – Как же ты ночью…

      Только и успела произнести я, как попала в плен его лучистых синих глаз. В них жили боль и желание. Я распахнула глаза и замерла, не в силах пошевелиться.

      – Ну, так как? – подходя ближе, Егор потянул меня за руку, стаскивая с мотоцикла. – Можно я тебя… поцелую? – его губы шептали уже рядом с моим лицом.

      Вместо ответа, я потянулась к нему, и он прикоснулся к моему лбу. Моя кожа сразу же воспламенилась в этом месте, и жар распространился