Не алё. Аида Павлова

что, в «Охотном ряду»?

      – Нет, – дрожащим от слез голосом отвечаю я.

      Мы не в «Охотном ряду». Это уж точно. «Охотка» открылась два года назад – вожделенное место для покупок. Я езжу туда с подругами из школы как в роскошный музей, где мы можем себе позволить только облизывать витрины магазинов и хотеть, хотеть, хотеть. Когда-нибудь мы станем так богаты, что сможем позволить купить себе в «Accessorize» все эти кричащие безвкусные сумки из полиэстера и дерматина, пластиковые заколки китайского производства, шарфики из синтетики и даже туфли из кожзама. О, какими же счастливыми мы будем с многочисленными пакетами в руках! Радостно смеясь, мы продефилируем мимо охранников в ближайший Макдак и обмоем наши покупки шоколадными молочными коктейлями, закусив их двойными чизбургерами!

      – Ну, так что? – возвращает меня в реальность суровый голос матери. – Покупаем или будешь ходить в старой куртке?

      – Покупаем, – чуть не плача соглашаюсь я.

      Мать поворачивается к продавцу, начинается ее любимая часть программы:

      – Так, ну а скидку-то сделаешь?

      – Какую скидку? И так продаю дешево! Себе в убыток!

      – Ну-ну, конечно. Ты кого обмануть хочешь? Себе в убыток никто не торгует, стал бы ты тут стоять. Навар-то хороший имеешь! Уступи, мы первые твои покупатели. А то удачи тебе сегодня не будет!

      – Эй, женщина! Зачем такое говоришь? Зачем слова такие говоришь? – вскипает продавец и выплевывает сигарету на асфальт.

      – Правду тебе говорю. Давай скидку, не жадничай.

      – Ты жадная! Нельзя такой быть! Ребенка своего расстроила! Ничего тебе не продам!

      Внутри меня еще теплится надежда. Не продавай, пожалуйста, прогони нас, не продавай ей ничего!

      – Ничего не продашь нам и за день ничего не продашь. Мы отсюда не уйдем. Будем тут стоять и всем говорить, чтобы у тебя ничего не покупали.

      – Зачем такая злая женщина ты? Да сделаю я тебе скидку, сделаю!

      Далее идет маленький спор по поводу конкретной суммы, но уже беззлобный, смешливый, спокойный. Наконец, мать и продавец расстаются, довольные друг другом. Он обмахивает полученными от матери деньгами остальные пальто, мать, искренне улыбаясь, желает ему на прощанье:

      – Удачи и хорошей торговли!

      – Спасибо, спасибо!

      Мы отходим чуть поодаль, мать сует мне сверток с пальто в руки:

      – На, неси сама свое пальто. Вроде не сильно нас обдурил этот чурка. Конечно, денег таких оно не стоит, но все-таки что-то отбили.

      – Мам, там куртки были хорошие. Мне они понравились, – делаю я попытку.

      – Какие еще куртки? А почему мне не сказала?

      – Я тебя звала, но ты убежала вперед, – обиженно отвечаю.

      – Если бы хотела, то докричалась бы, – отрезает мать, – я ничего не слышала.

      – Ну пойдем на них посмотрим, – канючу я.

      – Всё уже, поезд ушел. Я тебе пальто купила, денег больше нет.

      У выхода, как и было обещано, мать покупает мне хот-дог в местной палатке. Я давлюсь им и слезами, проглатываю без аппетита невкусную картонную сосиску, щедро залитую