Токио. Долго и счастливо. Эмико Джин

И колеблется.

      У меня вспыхивают уши. Хансани тянется через весь стол и накрывает ладонью мою руку. С помощью шестого чувства она может определять эмоциональные колебания. Это ее суперспособность.

      Смотрю на Глори и Хансани. Знают ли они, что нашла Нура? Обе качают головами. Нам свойственно общаться при помощи одних лишь взглядов. Мы всегда на одной волне. И сейчас мы все в неведении.

      – Так. – Глубокий вдох. – Выкладывай.

      Готовься к худшему. Надейся на лучшее.

      – Мне очень нравится твой отец. – Нура томно вздыхает.

      Хансани хихикает.

      Глори закатывает глаза.

      От нервов у меня перехватывает дух.

      – Ну фу, – отвечаю. – Мы даже не знаем, отец ли он мне.

      – Нет уж. Он твой папа.

      Папа. Мысленно я всегда называла его отцом, но не папой. Первое – это титул, который дается при рождении. Второе зарабатывается со временем – после разбитых коленок, бессонных ночей и выпускных. Папы у меня нет. Но мог бы быть. Надежда иметь папу толкает меня к краю сиденья.

      – Ты его точная копия. Взгляни-ка, – говорит Нура, поворачивая ноутбук так, чтобы было видно всем. На экране всплывают изображения.

      – Вот же хрень! – Глори бросает пилочку на стол.

      – Заткнись. – Хансани тихо свистит.

      – Макотономия Тошихито, прошу любить и жаловать. Так кто твой папочка, Зум-Зум? – восклицает Нура. Она наводит курсор на фотографию и увеличивает ее. Когда смотришь вблизи, становится еще более жутко. Он позирует на фоне кирпичного здания. Возможно, Гарвард. На фото он совсем юн. Многообещающая улыбка полна глупых надежд. Улыбайся, пока жизнь не выбила зубы. Сходство поразительное. Даже страшно. Пухлые губы, прямой нос, щербинка между зубами – вылитая я.

      Мой рот открывается, закрывается и снова открывается.

      – Нура права. Горячий папочка.

      По столу разносится стук кулаков. Пульс учащается. Напоминаю себе, что сердечные приступы среди восемнадцатилетних – явление редкое.

      – Как ты… – Пауза. Собираюсь с духом. С мыслями. – Как ты нашла его?

      – В Гарварде нет онлайн-доступа к списку студентов, зато есть страница с заявками и номером телефона. Я позвонила туда этим утром. Поговорила с очень крутой чикой по имени Оливия. Вышло забавно. Она выросла в Ашленде. – Ашленд находится неподалеку от Маунт-Шасты. – Мы прекрасно поладили и стали друзьями. Возможно, она назовет своего первенца в мою честь.

      – Ну, давай ближе к делу, – фыркает Глори.

      Что до меня, то я не могу оторвать от него взгляда. От Макото. Моего отца. От наших общих черт. У нас одинаковая форма бровей, хотя свои мне пришлось выщипать. Касаюсь пальцами экрана, но тут же одергиваю себя: только без этих розовых соплей.

      Нура тем временем продолжает:

      – Правда, многого рассказать она мне не могла – все из-за конфиденциальности. Так что это был своего рода тупик.

      – О боже, – стонет Глори.

      Нура насупилась ей в ответ.

      – Тогда я решила поискать в «Гугле» и ввела в поисковой строке слова Макото, Мак, Гарвард 2003.