Иночим великанов. Апокрифы Мирадении. Демьян Брауде

только расправленная ладонь Безродного посетила растворенную пасть зверя, тот насилу схлопнул широкую челюсть. Но вместо пиршества победы, и привкуса желанной теплой крови заструившийся из культи в недра зева, хищник, болезненно ошалело разинул белесо ониксовые зеницы, с черными границами обводов капель вокруг, вытянув черты морды и обескураженно прижал острые уши. Он казалась, ухватил ртом булыжник, и сжал, чтобы сил челюсть. Опрометчиво сдавленная пасть быстро со скулежом разжалась, и этого мгновения Клайду более чем хватило. Он воротил к себе нетронутую кроме облюбованную до слюны целую правую в перчатке, и, опустив её за пазуху, и резво вынул кинжал с инкрустированной чешуей рукоятью. И вогнал его в грудь животному по рукоять, которое все ещё чувствовало неизгладимую пронзившую боль по всей ротовой точно обожжённой полости. Оказавшись между сосков (предположительно самки), следопыт потянул ставшее плугом лезвие вниз, вспарывая брюхо дальше, пока хватала, длинны руки. Остановился он у границ таза, и его и без того вновь заляпанную грязью одежду, обкатило потоками горячей желтоватой крови, и мгновенно вырывающимися из прорези внутренними амниотически-осклизшими органами в общей гаме нависшего каперского амбре.

      Зарумянившейся пылом схватки пускавший с лица декалитры пота Калиб вонзил секиру в очередного хищника, и довольно заметил, что их ряды неустанно редеют, и тут же как обухом по голове опомнился, – Сир! – утробно вскрикнул он, и его слабо приметная затесавшая у желтых бусин облюбовавших нос и щетину ухмылка, воина стосковавшегося по хорошим битвам, исчезла, отдав эстафету обуявшему страху перед гильотиной, за не сохранность жизни своего вверенного. Его шрам с левой скулы, что стал явнее, когда кожа стала краснеть от натуг, вновь пропал за алебастровой бледностью холодившего жилы испуга.

      Ретировавшись к тылу, он, спровоцировав к действию расторопных Моза и Коуба, которые аналогично вдоволь перепачканные желтой кровью, инициативно бежали за ним, опять найдясь из куража схватки, помянув о дальнейшей судьбе за несохраненную жизнь патрона. Они пересекли павшее плашмя громоздкое тело альфа-самца, у которого из спины поверх слипшейся шерсти со следами извержения желтой крови и обломанных пик стрел, торчал проклюнувшийся зуб лезвия меча, что прошёлся через все не дюжие тело, и вышел из сизой шерсти у хребта блестящим огоньком. Его крупная морда кой впору откусывать людям мыслительные темницы по шеи, была рассорена на две части, и с перекошенным синим языком, иступленная тварь смотрела в разные стороны своей раздвоенной головой, выпуская из прорези раструба неистощимый желтый сток орошающей утоптанную лапами мураву.

      Подбежав к пню, они узрели непредвиденное. Последний из куйнов, лежал возле виконта, а тот иступлено замеривший и обездоленный на присутствие духа, сидевший на земле расставив ноги, не мог вынуть руку, что впритык вошла в пасть зверя, по локоть.