Облачный полк. Эдуард Веркин

продержаться. Но если надо, я могу через Интернет заказать хорошие английские маски, если интересуешься.

      – Да нет, не интересуюсь. Я в ядерную войну не очень… верю.

      – Ну, не обязательно это будет война, – наставительно говорит Вовка. – Все может случиться. Крушение состава с хлором, к примеру.

      – Это да, – соглашаюсь я. – Крушение запросто. Только железной дороги у нас не проходит.

      Вовка секунду думает, потом говорит:

      – Подводная лодка может на отмель выброситься. Атомная. А там утечка радиации, или биологическое оружие еще лучше.

      – Тогда конечно, – соглашаюсь я. – Пожалуй, ты на самом деле закажи.

      Вовка деловито карябает в телефонной напоминалке. Теперь у меня будет отличный английский противогаз. На случай атомной подводной лодки.

      Отечественный противогаз Вовка умело сворачивает и прячет в сумку.

      – А это что?

      Вытаскивает из сундука вишневый футляр.

      – Погоди! Погоди! – он машет рукой. – Угадаю! Это старинный… миксер?

      Миксер. Я это слово первый раз в восемьдесят втором услышал, когда старший из ГДР вернулся.

      – Нет? – Вовка стучит по футляру. – Не миксер… Арифмометр!?

      Арифмометр, конечно, мечта. Прошлым летом в Костроме торговые ряды, лавка «Сусанин». Вовка увидел прибор с блестящими цифрами, рычажками и колесиками и мигом опознал в нем дифференциальную машину, чем крайне заинтересовал продавца. Началась беседа о малознакомых мне вещах: о стимпанке, об альтернативной истории и о преимуществах немецких металлоискателей перед японскими. Разговор знатоков закончился приобретением менее дорогого механического шагомера, но арифмометр из Вовкиной памяти не стерся – придется подарить на день рождения.

      Зачем ему арифмометр? Я в его возрасте мечтал о велосипеде… Впрочем, велосипед у Вовки уже есть. И компьютер. И вертолет на радиоуправлении. И робот-собака: она понимает команды, приносит тапочки и поет протяжные корейские песни.

      Арифмометра нет.

      – Это не арифмометр, – говорю я.

      Вовка бережно потряхивает футляр.

      – Тогда, наверное, фотик… Ты ведь и раньше фотографией увлекался. Наверное, это твой?

      Вовка открывает футляр, достает аппарат.

      – Welta Weltix, – читает название. – «Вельта Вельтикс»? Трофейный?

      Вовка рассматривает камеру с разных сторон.

      – Так там пленка, вроде бы. Это еще военная?

      У меня догадливый правнук.

      – Ого! – Вовка бережно ставит «Вельту» на стол. – А почему не проявишь? Там же, наверное, снимки важные. Можно было бы напечатать…

      – Она засвечена.

      Я сдвигаю замок, поднимаю заднюю крышку. Коричневая пленка, сильно смятая. Тридцать шесть кадров.

      – А что там было? Важное?

      Вовка пытается разглядеть что-то на пленке.

      – А чего не выкинешь? Если она все равно испорчена? Зачем хранишь?

      Я молчу.

      – Правильно, что хранишь, – кивает Вовка. – Сегодня нельзя проявить, а завтра можно будет, техника ведь на месте не стоит.