С ней что-то не так. Екатерина Николаевна Широкова

просто переоделась и покидала в рюкзак кое-что из одежды. На дне сумки нашёлся выключенный мобильник и я тут же реанимировала его и бросилась изучать историю звонков.

      Лидировал некто Жора – настойчиво же я ему названивала, а ещё Караваева – понятно, лучшая подружка, а к мажору Тишинскому был всего один исходящий, и как раз в тот злополучный вечер. С волнением нажала на имя Жора, но он мгновенно сбросил звонок, прислав сообщение: «Я на лекции. Встретимся позже». Дай угадаю – это и есть мой любимый профессор. В расписании стоял матанализ у Георгия Ивановича Романова, успею к концу пары.

      Лекционный зал наполнял сильный и уверенный баритон, почти не дрогнувший при моём появлении. В жизни, а не через пелену чужих мыслей, профессор Георгий Иванович выглядел ещё сногсшибательней, а добрая половина студенток с трудом фокусировалась на теме занятия.

      – Вы всё-таки почтили нас своим присутствием? Тогда садитесь, – профессор скользнул по мне взглядом и отвернулся к доске равнодушно, с лёгким оттенком осуждения. Я слышала мысли всех присутствующих – они пялились на меня и недоумевали, зачем я явилась к концу, но вот за непроницаемыми глазами профессора я не смогла прочесть ничего, даже намёка на доступ к чужому сознанию не было, и это разозлило меня.

      Подсев к Караваевой, я принялась рассеянно рассматривать остальных студентов, уже переставших тупо глазеть на меня и повернувшихся к преподавателю. И когда я уже погрузилась в собственные думы, то вдруг осознала, что вижу. Почти на каждом были те самые отметины – следы клыков. Скорее всего, для людей они еле-еле различимы, просто тёмные пятнышки, но для меня всё было очевидно, как божий день. Кто-то кормился здесь, не стесняясь, и я убеждена, что смотрю на него прямо сейчас.

      От звонка я чуть не подпрыгнула, а одногруппники повскакивали с мест, громыхая сиденьями, и потянулись на выход. Профессор задержался у кафедры и одна из девчонок танцующей походкой приблизилась к нему.

      «Надеюсь, он обратит внимание на мою новую стрижку. И на то, какая короткая у меня сегодня юбка. Он же не может быть таким недотрогой, каким кажется».

      Профессор изящно наклонился к её запястью и вскользь припал к пульсирующей синей жилке, на секунду прикрыв глаза и тут же отпрянув. Я застыла, не в силах поверить в эту наглость, но Караваева уже тянула меня прочь как ни в чём не бывало. Любопытно – никто ничего не понял, даже сама жертва. Вот это талант!

      Профессор посмотрел мне прямо в глаза и вдруг подмигнул с озорством, как будто нас не разделяли бесконечные ряды освобождаемых студентами парт. К счастью, Караваева этого не заметила, её мозги были под завязку забиты вопросами насчёт другого парня. Я холодно скривилась и выразительно склонила голову, давая понять, что жду объяснений, и профессор кивнул, будто продолжая беседу с неудачливой девушкой, наивно думающей, что наконец единолично завладела его вниманием.

      Караваева выискивала в толпе Тишинского и выстреливала нетерпеливые вопросы:

      – Ну что у вас, колись! Ой,