Противостояние. Юлиан Семенов

давай. Он говорит, значит, у Григорьевых останемся, а я ответила ладно. Ну, он купил плавленых сырков, печенья, вина, у меня смена пораньше кончилась, пошли к Григорьевым, выпили, закусили, остались у них. Высоцкого играли, Саков пришел, взяли посошок, ну и распрощались…

      – Он никуда не собирался заехать по дороге на аэродром?

      – Нет, он только хотел какую-то металлическую мастерскую найти, у него замок на чемодане сломался, боялся, как бы чемодан в багажном отделении не раскрылся, а он туда аккредитивы сунул, чтоб с корешками вместе не держать, так все советуют – корешки от чеков поврозь.

      – Когда у него был рейс, не помните?

      – Да вроде бы ночью.

      – А чего ж он в семь уехал?

      – Ну, значит, во‐первых, пойди таксомотор поймай, а потом он в мастерскую же хотел…

      – Телефона у Григорьевых нет?

      – Они, значит, повара, на кой им?!

      – А вы у Григорьевых потом долго сидели?

      – Да нет… Высоцкого еще маленько послушали и разошлись.

      – А Саков? Он первым ушел?

      – Нет, он, значит, остался, поскольку промерз, когда таксисту помогал мотор чинить. Миша-то волновался – такси есть, а не едет… Ну, а Саков помог. И остался у Григорьевых, значит, чайку с коньяком попить. А я пошла к ребенку, ночью-то не была, надо узнать, как там… А в чем дело?

      – Дело в том, что Минчакова в тот день, когда он от вас уехал, убили.

      – Ох. – Женщина даже сделалась меньше ростом – так осела она на стуле. – За что ж маленького-то, а?! Такой ведь хороший был человек, тихий… Вот судьбина проклятая, только увидишь доброе сердце – так на тебе, забивают…

5

      С Григорьевыми работал Жуков. Сакова – заместителя начальника отдела главного технолога – разыскали только в одиннадцать часов, разбудили – он рано ложился спать, потому что на фабрику приходилось добираться сорок минут, а смена начиналась в восемь, пообещали дать справку об освобождении от работы, привезли в управление.

      Костенко тянуть не стал, начал с вопроса:

      – Вы таксиста, который Минчакова увез, помните?

      – Какого еще Минчакова? – не понял Саков.

      – С которым в прошлом году у Григорьевых встретились…

      – Ах, это такой маленький, в сером костюме?

      – Именно.

      – Как вам сказать? Конечно, много времени прошло, трудно точно ответить… Я больше в моторе ковырялся, свечи барахлили… Кряжистый мужик, лет пятидесяти, вежливый…

      – Волосы какие?

      – Не седые еще… Нос не очень большой, вроде как боксерский. В кожанке… Хотя они тут все в кожанках, это у них как униформа…

      – Номер машины запомнили?

      – Да нет же, зачем? А отчего вас все это интересует?

      – Нас это все интересует потому, что вы и Григорьев были последними, – шофер, конечно, тоже, – кто видел Минчакова живым. Он до аэродрома, видимо, не добрался, его труп нашли на полдороге, расчлененный труп…

      – Вот ужас-то! Так, погодите, погодите-ка, кольцо вроде бы у шофера было на руке… Или я с другим путаю?

      – Ну