Ночные крылья. Человек в лабиринте. Роберт Силверберг

что я наблюдал зря, что я впустую потратил свою жизнь. Наблюдение доставляет мне удовольствие, но, возможно, в нем нет никакой необходимости.

      Его рука сжала мое запястье.

      – Твое признание столь же ужасно, как и мое. Храни свою веру, Наблюдатель. Вторжение произойдет!

      – Откуда ты можешь это знать?

      – У таких, как я, есть свои секреты.

      Разговор тревожил меня.

      – Тяжело ли быть таким, как ты? Без гильдии? – спросил я.

      – Со временем привыкаешь. В этом даже есть свои преимущества, которые восполняют отсутствие статуса. Я могу свободно говорить со всеми.

      – Я это заметил.

      – Я свободно передвигаюсь. Я всегда знаю, что найду еду и жилье, хотя еда может быть подпорченной, а жилье плохим. Женщины тянутся ко мне вопреки всем запретам. Или же благодаря им. Я не обременен тщеславными помыслами.

      – И тебе никогда не хотелось подняться выше твоего нынешнего положения?

      – Никогда.

      – Ты мог бы быть гораздо счастливее, будь ты Летописцем.

      – Я и так счастлив. Я могу наслаждаться жизнью Летописца без груза его ответственности.

      – Какой ты самодовольный! – вскричал я. – Это надо же упиваться своим положением изгоя!

      – А как еще можно выдержать бремя Воли? – Гормон посмотрел на дворец. – Скромные возвышаются. Великих низвергают. Прими это как пророчество, Наблюдатель: еще до наступления лета этот похотливый принц познает новые для него стороны жизни. Я вырву ему глаза за Авлуэлу!

      – Сильные слова. Сегодня вечером ты клокочешь предательством.

      – Прими это как пророчество.

      – Ты не сможешь даже подойти к нему, – сказал я и, злясь на себя за то, что серьезно воспринял его глупость, добавил: – Да и к чему его винить? Он поступает так, как поступают все принцы. Девушка сама виновата, она сама пошла к нему. Что мешало ей отказать ему?

      – И потерять свои крылья. Или умереть. Нет, у нее не было выбора. А у меня он есть! – Внезапно Гормон в жутковатом жесте вытянул средний и указательный пальцы, с двумя фалангами и длинными ногтями, и как будто нацелил их вперед, в воображаемые глаза. – Подожди, – сказал он. – Сейчас увидишь!

      Во дворе появились двое Хрономантов. Они установили приборы своей гильдии и зажгли свечи, чтобы прочитать в их свете образ завтрашнего дня. Приторный запах белесого дыма достиг моих ноздрей. Но теперь я потерял всякое желание говорить с Гормоном.

      – Уже поздно, – сказал я. – Мне нужен отдых, и скоро я должен заняться Наблюдением.

      – Наблюдай внимательно, – пожелал мне Гормон.

      5

      Ночью у себя в комнате я провел четвертое, последнее Наблюдение того долгого дня и впервые в жизни обнаружил аномалию. И не смог ее истолковать. Это было неясное ощущение, смешение вкусов и звуков, ощущение контакта с некой колоссальной массой. Встревоженный, я не убирал свои инструменты гораздо дольше обычного, но в конце моего сеанса видел все не более отчетливо, чем в его начале.

      Потом я задумался о своем долге.

      Наблюдателей с детства