Тормоз, три головы. Евгений Петропавловский

внятно докладуешь, как будто кошка у тебя во рту окотилася, – озадаченно задышал на него участковый. – Почему не можно? Обоснуйся, ежли имеешь какой-никакой аргумент супротив моего требования.

      – М-мой-т-гох-хета, бляха, – объяснил Тормоз.

      – Ах ты ж! Значит, не подчиняться офицеру? – Скрыбочкин возмущённо выкатил глазные яблоки. И рявкнул беспрекословным тоном:

      – Брось эти фокусы и прекрати отчуждаться! Не оказуй сопротивления власти при исполнении и делай как тебе велено, штобы лицом об грязь не вдариться! Не то гляди мне!

      Это произвело впечатление. Тормоз точно споткнулся о звуки лейтенантского голоса – и, подавившись не успевшими воплотиться в мысли словами возражений, захлинулся колючим воздухом, заперхал безответным недоумением.

      Скрыбочкин же привычно воспользовался властью момента – и, быстро протянув руку, отобрал конфету у оборванца; а потом пренебрежительным движением легонько толкнул его в грудь. Тормоз как подрубленный упал на скамейку.

      – Конфискую твою вещь как незаконный предмет, – объявил ему участковый, безохотно скользнув краем зрения по нарядной конфетной обёртке. – Иди скорее отсюдова, прискорбное существо, покамест я тебя самого не засадил в тюрягу. На десять… нет, на пятнадцать суток! До выяснения твоей моральной платформы!

      – Корчит из себя чёрт знает что, – с согласием в глазах расстроился Шмоналов, пряча озябшие ладони в подмышках и нетерпеливо переступая с ноги на ногу. – Или, может, у него там бомба замаскированная. А он поглядеть мешает, с-с-сволочонок.

      – Так ото ж…

      Проговорив это, Скрыбочкин философски повздыхал. И, продолжая держать в правой руке конфету, левой схватился за ствол молодого тополя, дабы чрезмерное вращение планеты не препятствовало движению его тяжеловесных мыслей. После чего подвёл жирную черту под текущим положением вещей:

      – Невозможно научить уму-разуму целый мир, ежли вокруг тебя расплодилися одни дураки и полудурки. С другой стороны, им-то существовать на белом свете гораздо легше, чем нам с тобой, не зря же в народе говорится, што с умом жить – мучиться, а без ума жить – тешиться. Эхма, в отаком несправедливом обстоянии возможностей и заключается вся закавычина! А ведь оттого и недостатки кругом, што у нас дураков непочатый угол, а умных-то людей днём с огнём искать не переискать, верно?

      – Вернее не бывает, – не стал спорить его спутник. – У меня в уме столько пословиц не поместится, сколько в них содержится правоспособной информации.

      Впрочем, эти слова не удовлетворили добровольного дружинника. Потому Шмоналов ещё некоторое время неприязненно разглядывал Тормоза, желая выискать в нём дополнительные недостатки. Однако ничего не нашёл, разочарованно потряс головой и с громким звуком высморкался наземь – не со зла, а просто ради того, чтобы сохранить лицо перед самим собой.

      Из-за алкоголя в голове у него стоял такой шум, будто ему в мозг забивали железобетонные сваи, какие обычно загоняют в землю перед строительством многоэтажных