Пять пьес ни о чём. Моисей Василиади

неисповедимы, хотя это и меняет суть. Итак… Андрюх, просьба считать до двадцати, медленно. Филя, не хлопочи! Сидай! Снимаешь силу напряжения. Прошу, Андрюх (сел, замер, грозно посмотрев на Филиппа, дал Андрею отмашку)

      Андрей. Раз…

      Филипп. Это, того… (Кирьяк гневно посмотрел на него угрожающе и высоко поднял руки к небу)

      Андрей. Два, три, четыре, пять, шесть, семь, восемь, девять, десять, одиннадцать… (Кирьяк снова делает этот угрожающий жест, высоко поднимая руки. Филипп прикрыл рот) двенадцать, тринадцать, четырнадцать, пятнадцать… (Кирьяк закрыл глаза и руки воздел к небу) Шестнадцать, семнадцать… (улыбаясь, входит бабка София)

      София. Аль не вовремя?

      Андрей (пауза). Ну… Я не знаю, как это…

      Кирьяк (тихо). Да… Правда, ждали из другой возрастной группы. Ну что ж, не судьба. Проходи, любезная. Будь гостьей у нашего скоромного стола.

      София (прикрыв рот и махнув рукой в сторону Филиппа). Благодарствую, молодцы.

      Андрей. Дядька, ты это… Что-то из ряда… А как это?

      Кирьяк. Это сложно, племяш. Это такое напряжение всех физических и духовных сил. Обычному человеку это не под силу, только избранным.

      Филипп (наливая). Энтот фокус за последние лет пять энта парочка проделывает, того, в третий раз.

      Кирьяк. Невежда и холоп.

      Филипп. И то верно, и друго. Но он того без этого никак. София, подведёт он тебя под срок, к столетию… (София смеётся, закрыв лицо руками)

      София. Грех большой на себя взяла, согласившись сёдни на это. Пристал с ножом к горлу, обещал жениться. Слабинку дала.

      Кирьяк. В раскулачивание и в продразвёрстке самые большие штрейкбрехеры были из простого народа, селяне, особливо штукатуры и вещуньи!

      Андрей. Я чего-то никак… А в чём подвох?

      Филипп. Я того, попался впервой, так же как и ты, того… Ах да ах. И как энто? А во вторый вижу – он руки поднял и зыркает в сторону свово дома, где лестница евона стоит. Во вторый раз поднял и опять зыркнул. Я и спросил, а кого ты там с биноклем зарядил? Я и, того, расколол его. А София… На лестницу не того? Не страшно?

      София. Я ящик ставлю и на две ступеньки… Главно руки его видеть. Говорила ему, разоблачат. Чего ж ты Филю не предупредил?

      Кирьяк. Кого?! Штрейкбрехера этого!

      Андрей. С этим номером можно по хуторам и станицам несколько лет ездить. Правда, лестницу с собой переть каждый раз накладно. Когда разоблачат, убегать с ней не того…

      Кирьяк. Песню, гад, испортил. Давайте молча, каждый за своё…

      Филипп. Киря, я того… Чё ты, в обиду, чё ли?

      София. Шуткует он, какая обида… (выпили, помолчали) Светлые деньки кончаются, лето уж осенью отдаёт. Рано… Кирюш, чё ты там насупился.

      Кирьяк. Потратив жизнь на то, чтоб развлекать, забавлять, ублажать население страны, оттого, что так скудно-серовато-хреновато живут, я пришёл к печальному выводу. Тщетные усилия. Проще – зря… И взвалил это я на себя по причине, что иссякли толковые дураки и по недоумению