Hannibal ad Portas – 10 – Идули на Вы – К Звездолету. Владимир Буров

этих достоинств.

      Неожиданно для самого себя констатировал:

      – Сегодня уже будешь.

      И уже в процессе первого же трахтенберга – даже мне неизвестным способом – они появились, но не все сразу, а росли – тем не менее – прямо на глазах.

      Понял, что это точно Царица Савская, заставляющая путников так запутаться в дебрях ее волос, что уже никто после Этого, не знал другого мира, кроме ее для любви обильного тела.

      Думал – тем не менее – что это, более-менее, не очень продолжительная игра, но – опять, двадцать пять, как в детстве – не смог выйти из этого парка с той стороны, откуда пришел, – с противоположных?

      Даже не видел выхода в обозримом будущем.

      Скорее всего – решил – будем бить бумерангом.

      – А именно?

      – Никаких общ их слов! Я вас слушаю генерал-майор!

      И тут без этой самой дислокации идет:

      – Три очереди картечью по наш товар ищущим!

      – Очереди слышны?

      – Я ничего не слышу.

      – Да, я тоже даже забыл, что ты тут.

      – Ничего не сказано, как на речи Лео Иля побывала.

      – Я этот, – как его?

      – Джованни Бенси?

      – Нет, политология не входит в ракурс моего обозрения.

      – Оборзения?

      – Ты считаешь, что должен перестать изображать, а как Ван Гог действовать?

      – Да, если не может найти просто так, куда – напиши меня собакой.

      – Воющей на Луну?

      – Нет, рядом с тобой, кошкой – котом – радующих остальных восходу, но Звезды – всё-таки – Собаки.

      И так, разговорившись более-менее, перешли к эндшпилю в походном буфете, который торговал здесь – правда – пока не совсем понятно – чем.

      – Так сказать, всего понемножку, – объяснился с улыбочкой этот бармен.

      – Ша! – хотя и не очень весело ответила гражданка полной наружности, но еще с некоторым запасом улыбок под стойкой – правда – только с безалкогольными напитками, – а:

      – Бес ась, без ась, тут, пиво, ибо не только будет только к вечеру, но и сейчас есть, хотя и неизбежно по тройной цене.

      – По на нас.

      Перебила:

      – Хорошо двойная, ибо чмокайте абрикосовую.

      – Культура бескультурья, – процедил сквозь эти струйки дождя.

      – Вот жалобная книга, – сказала, – я запишу в нее, чтобы не забыть: даже, если что-то случится – тебе, сукин сын, всё равно не дам до этого самого морковкина заговенья.

      – Мне ничего не надо, кроме пива, – мяукнул.

      – Тем, кто с котами пива не продаем.

      – Что им?

      – Только через трахтенберг.

      – Ми соглазны.

      – Не со мной.

      – С кем?

      – С Лайзой Миннелли.

      – Мы тебе не верим, – поддержала меня, наконец, напарница.

      Которая – вот только пойму, кто – тут же почти и забываю, как – скорее сего – и было с теми, кто хотел первым, или первой поставить флаг, но не при штурме Берлина, а уже на его наружной окружности в виде Рейх-Стага:

      – Человек