Hannibal ad Portas – 10 – Идули на Вы – К Звездолету. Владимир Буров

нагружать сразу столькими неприятностями.

      Сказал:

      – Я буду звать тебя, как Людмилу Гурченко – Лили Марлен.

      Похоже, задумалась, отзываться, или и этого хватит, чтобы не удосужиться.

      Почему Бог не говорит, как правильно:

      – Отказать отцу, а потом пойти на виноградник, – или, наоборот:

      – Согласиться, но не ходить? – вопроса нет, ибо и ответ на него находится тоже у:

      – Человека.

      Есть, следовательно, разница между тем и:

      – Тем же, но сказанным уже не Вами, – а:

      – Самим собой, самим собой.

      Тем не менее, уже настолько намешкался, что давалку за двадцать – за десять получалку, – и то:

      – Потерял, – абсолютно не понимая к самому себе:

      – Такова недоверия.

      Они бегут от меня, как ладан от:

      – Неужели они живые эти, кого здесь и так поминать страшновато.

      – Знак вопроса, – пока воздержался ставить.

      Утром – если судить по моим записям на подошвах – некоторые явились.

      Попросил доказать, что это они – хотели:

      – Спеть Лили Марлен, – настоял, нет, не на Катюше, но что-нибудь довольное веселое из ансамбля Битлз:

      – Надо.

      – Из зэ энибади герл ту лисен ту май стори

      Олл эбаут зэ гёл ху кэим ту стэй? – хорошо, с третьего раза получилось.

      – Это недолго, – радостно объявил, несмотря на то, что даже в принципе никого не видел.

      И так и пошел дальше, принимая их слова в их самих невидимом контексте. И всё же настолько боялся нечаянно оступиться, что одна взяла под ручку, но невидимой:

      – Так и осталась.

      Как:

      – Героиня романа Евгения Онегина – всегда тут настолько, что даже письма за Онегина:

      – Так и пишет, так пишет, – сам-а.

      – Неужели и за себя, и за того парня?

      – Точно!

      И наконец понял, что иду, как Герой Романа:

      – Их.

      Спросил:

      – Кто из вас может устроить мне Промельк Маховой.

      Молчание оказалось знаком именно омертвления здесь:

      – Всего.

      Сам про себя я не думал, как про тень только Отца Гамлета.

      ***

      При взгляде на Московский Университет у меня падает сердце. Замер он, как замерз в А-Де без своих вечных жителей, – не увы, а ужас:

      – Уже никому не нужный.

      Как и многие другие районы Мос-Кау.

      Или уже и замерла, как для погружения в А-Де? Похоже застыла от ужас-офф.

      По земле ходят люди, существуют магазины, улицы, проспекты, – а:

      – Уже ничего этого нет!

      ***

      Работая у Алика всё же сочинил для себя развернутую формулу двух бензольных молекул, участвующих в одной и той же реакции. Каждая – в строчку, но сократил до шести, даже до пяти ее – этой молекулы – колебаний.

      Индепенденс ни одной из них нельзя определить без взаимодействия с одной из соседей.

      Показал Алику, он решил, что я всё-таки о чем-то думаю, – а:

      – Пока