Космофауна. Зверь беглеца. Андрей Валерьевич Скоробогатов

неучтиво осмотрел Леонида с головы до пят, словно проверяя – точно ли поэт?

      – Думаю, это можно. Обратитесь к Ефиму Скоморохову, он начальник клуба. Если у меня получится, я смогу проводить. Одному туда как-то незнакомому…

      – Спасибо, – сказал Егоров и обернулся, глядя на свою яхту в ангаре, за герметичной прозрачной перегородкой. – Вы подождёте меня здесь?

      Константиновский коротко кивнул, потом его взгляд упал на яхту, и матрос заметно оживился.

      – Разрешите осведомиться… Парусник?

      – Да, серия А-45. Один из первых серийных парусников в Империи. Даже имя присвоили вместо бортового номера, как у следующих.

      Матрос недолго сомневался, потом любопытство взяло верх. Он открыл ворота ангара и спросил:

      – Можно осмотреть?

      – Конечно! – гостеприимно предложил Егоров.

      Дежурящий в отсеке матрос отдал честь сослуживцу и пустил их с поэтом вниз, к стоящему на нижней палубе корабль.

      Яхта снаружи напоминала старинный трамвай или вагон, лишь носовая часть была скруглённой и покрытой для лучшего входа в атмосферу термостойким обтекателем. Двадцатиметровый узкий корпус не имел упряжки для востроскручи в основании, именно потому в перелётах приходилось обходиться без гравитации. Для аварийного приземления на планету имелся большой парашют, самовосстанавливающееся покрытие и пара древних ионных двигателей. Чтобы не терпеть перегрузок, чаще всего приходилось нанимать буксирный швартовщик, а это удовольствие не из дешёвых.

      Поэт и матрос обошли яхту, стоящую на путях на выдвижной тележечной платформе. В задней части, больше похожей на застеклённую теплицу и называемой садком, ворочалось вытянутое, студенистое и переливающееся всеми цветами радуги тельце. Переливы кокона окуклившегося гелиображника завораживали, подобно блеску северного сияния.

      – Редко увидишь. Во всём Союзе всего пара тысяч яхт.

      Старший матрос с любопытством присел у садка. На отдалении, чтобы не попасть в зону притяжения мощных магнитов.

      – Я слышал, до сих пор с Дальнего Востока и Новгородской Иерархии завозят?

      – Да. На всю Империю всего четыре питомника. В Союзе один. А растут они долго. Обычно выслеживают и ловят в окрестностях супергигантов.

      – Молодой, всего два метра. Ему не тесно? Сюда же можно устанавливать более крупного?

      – Поменяли лет пять назад, ещё до меня. Откуда мой – точно не знаю. Прошлый откормился до четырёх и перестал помещаться, его отпустили, судя по журналу.

      – А чем мотыля кормите? – продолжал сыпать вопросами Константиновский.

      – Привередливый. Красный дефлюцинат не жрёт. Только зелёный. Но они редко едят, очень много потребляют энергии через парус.

      – Они все такие, насколько знаю. Нормально окукливается?

      – Угу.

      Константиновский почувствовал, что пора заканчивать с вопросами и привстал, отряхнув брюки от пыли. Егорову, с одной стороны, было приятно рассказать о своём судне и питомце, с другой, он уже начал уставать.

      – Да,