Меня называют Капуцином. Даниил Хармс

в воду?

      Я закурил папиросу. Осталось еще только две.

      Я выкурю их и больше у меня нет.

      И денег нет.

      Где я буду сегодня обедать?

      Утром я могу выпить чай: у меня есть еще сахар и булка. Но папирос уже не будет. И обедать негде.

      Надо скорее вставать. Уже половина третьего.

      Я закурил вторую папиросу и стал думать, как бы мне сегодня пообедать.

      Фома в семь часов обедает в Доме Печати. Если прийти в Дом Печати ровно в семь часов, встретить там Фому и сказать ему: «Слушай Фома Антоныч, я хотел бы, чтобы ты накормил меня сегодня обедом. Я должен был получить сегодня деньги, но в сберегательной кассе нет денег». Можно занять десятку у профессора. Но профессор пожалуй скажет: «Помилуйте я вам должен, а вы занимаете. Но сейчас у меня нет десяти. Я могу дать вам только три». Или нет, профессор скажет: «У меня сейчас нет ни копейки». Или нет, профессор скажет не так, а так: «Вот вам рубль и больше я вам ничего не дам. Ступайте и купите себе спичек».

      Я докурил папиросу и начал одеваться.

      Звонил Володя. Татьяна Александровна сказала про меня, что она не может понять, что во мне от Бога и что от дурака.

      Я надел сапоги. На правом сапоге отлетает подметка.

      Сегодня воскресение.

Воскресение25 октября 1931 года

      Я иду по Литейному мимо книжных магазинов. Вчера я просил о чуде. Да да, вот если бы сейчас произошло чудо.

      Начинает идти полуснег полудождь. Я останавливаюсь у книжного магазина и смотрю на витрину. Я прочитываю десять названий книг и сейчас же их забываю.

      Я лезу в карман за папиросами, но вспоминаю, что у меня их больше нет.

      Я делаю надменное лицо и быстро иду к Невскому постукивая тросточкой.

      Дом на углу Невского красится в отвратительную желтую краску. Приходится свернуть на дорогу. Меня толкают встречные люди. Они все недавно приехали из деревень и не умеют еще ходить по улицам. Очень трудно отличить их грязные костюмы и лица.

      Они топчутся во все стороны, рычат и толкаются.

      Толкнув нечайно друг друга они не говорят «простите», а кричат друг другу бранные слова.

      На Невском страшная толчея на панелях. На дороге же довольно тихо. Изредка проезжают грузовики и грязные легковые автомобили.

      Трамваи ходят переполненные. Люди висят на подножках. В трамвае всегда стоит ругань. Все говорят друг другу ты. Когда открывается дверца, то из вагона на площадку веет теплый и вонючий воздух. Люди вскакивают и соскакивают в трамвай на ходу. Но этого делать еще не умеют и скачут задом наперед. Часто кто-нибудь срывается и с ревом и руганью летит под трамвайные колеса. Милиционеры свистят в свисточки, останавливают вагоны и штрафуют прыгнувших на ходу. Но как только трамвай трогается, бегут новые люди и скачут на ходу, хватаясь левой рукой за поручни.

      Сегодня я проснулся в два часа дня. Я лежал в кровати до трех не в силах встать. Я обдумывал свой сон: почему собака посмотрела в реку и что она там увидела. Я уверял себя, что это очень важно: обдумать сон до конца. Но я не мог вспомнить что я видел дальше во сне и я начинал думать о другом.

      Вчера вечером я сидел за столом