Опасные союзники. Алекс Орлов

через ту дорогу много переживаний намешано…

      – И чего? Может, не ходить? – забеспокоился охранник, помня о недавней участи своего коллеги, который принес хозяину «не ту новость» и был жестоко бит. Овцер его мог и вовсе затоптать, не вмешайся вовремя слуги.

      – Не, ты сам иди. А то, как же без доклада?

      – А может, ты доложишь?

      – А я при чем? Я в комнатах служу, мне насчет ворот ничего не сказано. Но я тут постою, так что топай без боязни.

      – Без боязни, – повторил охранник и, поправив шляпу, вздохнул. Затем подошел к дверям и постучал.

      – Что за дела?! Кто там скребется, как крыса подвальная?! – проревел Овцер. От страха у охранника закружилась голова, в лицо пахнуло холодом, но отступать было поздно, и он вошел в присутственный апартамент хозяина.

      – Доброго утра, достопочтенный господин Овцер! – произнес он и поклонился.

      – И?

      Овцер стоял возле полки с книгами и глядел в золоченые переплеты, негодуя на ранний визит охранника. Он уже который день был не в духе.

      – Ваша милость, пришла старая женщина, к вам просится.

      – Старая женщина? – удивился Овцер. Он привык к разного рода просителям, но то были в основном купцы, нуждавшиеся в приращении капитала, а тут – старая женщина.

      – Что ей нужно?

      – Ну, так – встретиться с вашей милостью.

      – А кто она такая?

      – Не сказала, ваша милость, только что-то про дорогу обмолвилась.

      Овцер так посмотрел на охранника, что тому показалось, будто его пригвоздили к стене холодной пикой.

      – Про какую еще дорогу? – не разжимая челюстей, проговорил Овцер и двинулся на перепуганного охранника.

      – Про Маржинскую, ваша милость… Но я про нее ни слуху ни духу! Первый раз слышу!..

      Овцер шагнул к нему ближе, и охранник со страху осел у стены, с ужасом взирая на широкоплечего хозяина в дорогой шелковой сорочке и красных бархатных штанах солдатского покроя.

      У Овцера была короткая черная борода и жгучий взгляд, пронизывающий до костей. Сейчас он был босой – любил ходить по теплому полу и оттого казался охраннику еще более диким.

      Склонившись над холопом, Овцер сжал огромные кулаки так, что щелкнули суставы, но, вспомнив досадный инцидент месячной давности, взял себя в руки и отошел к окну.

      – Как она выглядит?

      – Ну… это…

      Охранник понял, что пронесло, однако соображал пока очень плохо.

      – Ну… она это… она сухая такая… Но глаз строгий, ваша милость, очень строгий глаз!

      – Хорошо, веди ее сюда.

      – Су… слушаюсь… – прошептал охранник и, не сразу найдя дверь, выскочил вон. После него в комнату вошел старый лакей и застыл в выжидательной позе.

      – Сапоги подай.

      – Вон они, ваша милость. И носочки к ним из крученых ниточек. Чистая шерсть! – елейным голосом пропел лакей и, приблизившись, поставил пару сапог с запущенными в них носками. – Желаете, чтобы обул?

      – Пошел вон.

      – Слушаюсь, – пробормотал лакей и вышел