Свой своему. Дан Берг

сочиняет книгу о них, – сказала Ревекка.

      – У нее острый глаз. Не даст наврать! – хохотнул Ицхак.

      – Зачем тебе в Божин, Натан?

      – Говорю же, дела, Мерав. Там партнер мой, богобоязненный еврей, хасид. Продает лес, деньги хочет у нас пристроить. Риск для него.

      – Хасиду лишь цадик указ. Зачем беззаконие поважать, отец? Оно в заслугу не зачтется никому. Евреи плохи для всех и везде. Грешат в Божине, аукается в Берлине.

      – Хасид тщится почитать своей страны закон, сын мой, да только власти тамошние не германским чета. У нас другая жизнь. Предки наши были иудеями, а мы – немцы моисеевой веры!

      – Компаньон твой чужих обманывает, а ты кого? Своих и себя? Фальши боюсь, господа моисеевы немцы! – выпалила Мерав.

      – Правильно, мама! – крикнула Ревекка и осеклась.

      – Что правильно? – прозвучал нестройный хор.

      – И я фальши боюсь! От половинчатости она! – осмелев, воскликнула девица и поймала на себе испуганные взгляды родителей и восхищенный взгляд брата.

      – Споры, намеки… – вздохнула Мерав.

      – Да, намеки. Намекнешь хасиду, чтоб остерегался заноситься над миром, на приход спасителя уповая, и что услышишь в ответ, отец? – спросил Ицхак.

      – Не остережется. Вера побеждает страх, – ответил Натан.

      – И здравомыслие заодно! – горячо добавил Ицхак.

      – Не ведомо неучу, сколь много бед народу нашему ложные мессии принесли. Говорят, кто больше знает, тот больше и страдает. Допустим. Но и другое верно: незнание – негодное средство от беды.

      – Хасиду цадик мессия. Истинный, не ложный!

      – Есть капли от слепоты – немного больше знания, чуть меньше веры, – заметил Натан.

      – Вера аппетитнее знания. Спуск манит и приятен, подъем тяжел, и не всякий горазд.

      – Это и хасид говорит!

      – Да понимает наоборот! – усмехнулся Ицхак.

      – Сын мой, мы должны верить в мессию, спасителя нашего. Нельзя отнимать надежду. Ведь мысль о спасении от страданий происходит.

      – Я смотрю на дело проще, отец.

      – Нет простоты! Ты пишешь что-то о хасидах? Отлично! Поезжай в Божин заместо меня и лучше узнаешь предмет. Ревекка с тобой. Ты сочиняй, а сестра не даст соврать! – воскликнул Натан, подмигнув дочери.

      – Неравноценная замена! – провозгласила Ревекка.

      – Потерпишь, сестричка! – весело парировал Ицхак.

      – О, Натан! Слава богу, ты подумал о своей больной ноге и обо мне заодно! – обрадовалась Мерав.

      – Ицхак, завтра поговорим о делах, посвящу тебя в детали, готовься в путь.

      Натан взглянул в лица детей и жены. Общее довольство. Печально. Старый отходит в сторону. Как когда-то взял на себя хромоту Мерав, нынче Натан принимает грусть ее.

      Бунтарь

      1

      Хаим остановил лошадку у ворот синагоги. Подвода изрядно полегчала против той, что месяц назад отправилась в путь. Разъезжая по городам и местечкам, божинский коробейник торговал вразнос всяким мелким товаром, на