Сердце, живущее в согласии. Ян-Филипп Зендкер

голос мне мешает. Понимаешь? Я хочу знать, откуда он и как от него избавиться. И как можно скорее.

      – Тогда обратись к психотерапевту. Он поможет, хотя бы временно. Пропишет таблетки.

      По ее глазам и изгибу губ я видела, сколь сильно она сомневается в помощи психотерапевтов.

      – Я подумаю об этом. И все-таки что посоветуешь мне ты?

      – Уверена: голос появился не просто так, а с определенной целью.

      Это я уже слышала. Сказала бы лучше: «Сама не знаю».

      – И что же это за цель?

      Эми сразу уловила мой скептицизм. Да я его и не прятала.

      – За прошедший год ты много пережила. Многое потеряла… – Она многозначительно умолкла.

      Наш разговор свернул не туда. Существовали темы, которые мне не хотелось обсуждать ни с кем. Даже с Эми.

      – Я знаю, куда ты клонишь. Но голос не связан с тем, что произошло весной.

      – Уверена?

      – Абсолютно. А ты почему сомневаешься?

      – Просто мысль мелькнула, – пожала плечами Эми.

      Долгое время мы молча потягивали вино, закусывая орехами.

      – Ты слишком требовательна к себе, – наконец сказала Эми.

      – По-моему, этим отличается большинство людей.

      – Чепуха. Из всех, кого я знаю, у тебя самый высокий уровень самодисциплины. Ты несешься по жизни, не позволяя себе остановиться и отдохнуть.

      – Не далее как летом мы с тобой ездили на Лонг-Айленд, – напомнила я.

      – И провели там всего два дня. Пришлось вернуться раньше, поскольку ты срочно понадобилась Маллигану. Ты, когда рассталась с Майклом и вернулась в свою квартиру, даже не разобрала коробки. Сидела прямо на них и писала письма клиентам, поскольку сроки поджимали и их никак нельзя было перенести.

      – Их действительно нельзя было перенести, – вяло возразила я.

      – Ты мучительно расставалась с мужчиной, с которым прожила почти четыре года. Маллиган видел, в каком ты состоянии. У вас полным-полно других юристов. – (Я кивнула.) – Возможно, этот голос – знак…

      – Считаешь, что он – подавляемая часть моей личности? Или часть моего «я», на которую я долгое время не обращала внимания? Но я же не веду внутренний диалог с собой. Голос вполне реален. Я его слышу и могу описать.

      – Давай.

      – Он принадлежит даме, которая старше меня и довольно серьезна. Для женского голоса он низковат. И к тому же весьма суров.

      На сей раз подруге было нечего сказать.

      – Я боюсь, – призналась я.

      Эми кивнула. Ее взгляд скользнул за мою спину, к большой картине на стене. На темно-красном фоне был изображен светло-красный крест. К кресту она приклеила пучок куриных перьев, тоже выкрашенных в алый. Картина называлась «Будда в курятнике».

      – Я собираюсь к нашим. Поехали со мной.

      Я покачала головой. Эми регулярно ездила на медитации в буддистский центр на севере штата. Она не уставала приглашать меня, но я всегда отказывалась. Мне было трудно представить, как Эми могла просидеть целый час или больше, ни о чем не думая. Я несколько